Когда кончаются игры

— Я тебя не просил, — напоминает Кай устало.

— Где ты без меня был? — парирует Хаски.

— Он будет скучать, — за него отвечает серьезный Дроид.

— Нет, не буду. Просто буду знать, что Кай в порядке и его не пытаются убить или пытать. Это лучше, чем стараться не упускать его из вида.

— Зачем ты вообще ввязался в игру? — более резко, чем до этого, спрашивает Кай, и Хаски задумчиво опускает взгляд к многострадальной траве.

— Я первым вообще-то в игру пришел. Бегал сам по себе, потом нате вам — вот этот мозгляк будет твоим капитаном, береги его всеми силами. Раз не углядели, второй пропустили, и я как-то забил. Думал, ну блин, ну что за капитан, который сам о себе позаботиться не может. Балласт какой-то. И немного отошел от основных правил игры. Снова сам по себе попытался побегать.

— Разве что-то изменилось? Мы до прошлой игры не выигрывали, — так же резко напоминает Кай. — И в этой я как-то особо не преуспел.

— Сила разная бывает. Я этого раньше тоже не знал, — продолжает Хаски, и в тот момент он сам на себя не похож — слишком спокойный, слишком тщательно начинает подбирать слова. — Есть черная сила — все на своем пути разрушить. Всех убить, слабых растоптать, с сильными драться за вершину. А есть другая сила. Светлая сила — всех спасти. За всех переживать, всех держать вместе, всех простить…

На последних словах Хаски совсем поникает, как сдувшаяся кукла, но выпрямляется, подставляет кулак под щеку, упирает локоть в коленку, с более привычной для него улыбкой спрашивает:

— Ты ведь душа компании, Кай? Спорить могу, люди пытаются быть лучше, когда ты рядом с ними.

— Люди и без того хорошие, — возражает Кай. — Они делают больше, чем я. Я только помогаю.

— Ты вот спрашиваешь, что с нами будет, когда все закончится, — Хаски поднимается, отряхивается от травы. — Я тебе скажу. Мы два года играем и за это время ты всех нас, троих, сделал лучше. Даже если они думают, что придумали тебя — они стали другими, я стал другой. Ты изменил нас в лучшую сторону, просто так как я был мальчиш-плохиш, по мне это хорошо всего заметно. Так вот, как только ты нас бросишь — мы просто скатимся обратно. К тому, с чего начинали. Это как втянуть живот, когда смотрит кто-то, кто тебе приятен. Но пузо-то никуда не девается.

— По крайней мере Хаски ты научил философствовать, — пожимает плечами Гидра.

— Ну да, я же должен был как во всяких шоу в спортивном костюме ходить, семечки лузгать и ржать постоянно, — вяло огрызается Хаски. — Ладно. Я домой, у меня уже вся задница сырая на траве сидеть. Присмотрите за капитаном сами, если что случиться — головы обоим откручу.

Гидра следит за ним взглядом, дожидается, когда Хаски скроется из вида, только после этого придвигается ближе и шепотом спрашивает:

— Так ты всерьез собрался Акросса убить? Я имею ввиду навсегда убить.

Дроид фыркает:

— Прекращай. Я не был против девушки в команде, пока тебя на Акроссе не переклинило.

— Ну да, вокруг же столько отличных парней. Садист-маньяк, который скоро и нас будет воспринимать как опасность для Кая, да парень-геймер, который лучше в рейд сходит, чем на свидание.

— И я, — заканчивает спокойно Кай. — Но я понимаю. Дроид, Хаски бесполезно говорить, он срывается, но хотя бы ты на Гидру не дави. Она близкий друг для меня и мне будет очень неприятно, если мы станем врагами, потому что вы вынудите ее выбрать сторону Акросса.

— Да я наоборот говорю! — оправдывается Дроид. — Что может хватит уже и…

— И этим подталкиваешь ее делать выбор, — как-то так Кай умеет объяснять, что вроде и не давит, а в то же время веско. Так уговаривают угомониться хорошие учителя. И когда Кай беседует в таком тоне, уже и не важно, сколько ему лет и какой он комплекции. Возможно, Хаски и не ошибся с выбором человека, которого будет защищать. — Я не собираюсь убивать Акросса по-настоящему, даже теперь, даже после всего случившегося. Но Акросс вряд ли оставит меня в покое.

— Я смогу его заставить, — упрямо добивает Гидра. — То есть… Акросс же думает, что ты убьешь его. Я ведь… — вся ее уверенность куда-то девается, и странный жест, вроде и не нервный, а словно старая память о чем-то. — Чисто теоретически — я смогла бы уговорить его жить?

— Хотел бы я сказать, что нет, но, думаю, шанс есть, — выдыхает Кай.

У Хаски легкое дежавю — совсем недавно он так же поджидал жертву в ее же норе, а теперь и сам открыв дверь обнаруживает Акросса в кресле напротив. Прямо как в боевиках про шпионов. Причем кресло это пылилось в другой комнате. Хаски, еще не закрыв дверь, смеряет его безразличным взглядом и, выдержав эту паузу презрения, срывается — входит в квартиру, чтобы достать Акросса. Дверь закрывается, а Хаски за шкирку ловит молчаливый Гранит, перехватывает удобнее за шею, оставляет напротив капитана. Акросс вертит в руках пустую ампулу от обезболивающего, да и держится спокойно и нагло.

— Кай жив, — утверждает он. — Он вернется сюда?

Хаски только зло пыхтит, сверкая глазами.

— Судя по всему да, — продолжает Акросс, поднимается с кресла и приближается к входной двери, заглядывает за нее, но коридор пуст.