Когда король губит Францию

А что же том временем делал принц Уэльский, спросите вы меня… В Роморантене принц задержался не так долго, как рассчитывал король Иоанн, но тем не менее вполне достаточно, чтобы тот успел выполнить свой обходный маневр. Сиры де Бусико, Краонский и Комонский яростно отбивались, поэтому принц задержался там на пять дней. Только за один день, 31 августа, англичане ходили на штурм трижды, и всякий раз безуспешно. И лишь 3 сентября крепость пала. Принц приказал предать ее огню, что, впрочем, было в его обычае; но на следующий день было воскресенье, и он решил дать отдохнуть своему воинству. Лучники понесли тяжелые потери и валились с ног от усталости. В сущности, с самого начала кампании это было первой серьезной схваткой. И принц, уже не улыбавшийся столь лучезарно, как всегда, узнал от своих лазутчиков… надо сказать, что лазутчики у него трудились на славу… узнал, что король Франции со всем своим войском предполагает обрушиться на него. И вот тут принц призадумался: уж не совершил ли он промаха, когда с непонятным упорством осаждал крепость, и не разумнее ли было бы просто запереть в Роморантене три сотни копейщиков Бусико?

Он не знал точно численности войска короля Иоанна, но знал, что воинство это куда мощнее и многочисленнее, чем его, что пытается оно сейчас перейти по четырем мостам через Луару. Ежели он не намерен загубить своих людей в неравном бою, он должен во что бы то ни стало соединиться, и как можно скорее, с войском Ланкастера. Довольно веселых набегов, довольно им устраивать себе потеху, глядя, как вилланы бегут в леса, как пылают монастыри. Лучшие его военачальники, мессиры Чендос и Грейли, были встревожены не менее самого принца; и они, даже эти закаленные в боях воины, заклинали принца поторапливаться. Он спустился в долину реки Шер, прошел через Сент-Эньян, Тезе, Монришар, задерживаясь, только чтобы слегка пограбить жителей, не имея ни охоты, ни досуга полюбоваться красавицей рекой, медленно катившей свои воды; ни островками, поросшими тополями, сквозь ветки которых прокрадывался солнечный луч; ни меловыми склонами, где наливались соками под жаркими небесами гроздья созревшего винограда. Он держал путь на запад, где ждали его помощь и подкрепление.

Седьмого сентября он достиг Монлуи, и здесь ему сообщили, что большая армия под командованием графа Пуатье, третьего сына короля Иоанна, и маршала Клермона уже находится в Туре.

Тут он заколебался. Четыре дня он ждал в Монлуи, что Ланкастер, переправившись через Луару, приведет к нему своих людей; в сущности, ждал чуда. Но если чуда не произойдет, так или иначе позиция у него превосходная. Четыре дня он ждал, что французы, знавшие его местонахождение, нападут на него. Принц Уэльский решил, что сможет продержаться против армии Пуатье – Клермона и даже одержать над ними победу. И выбрал место для предстоящего боя среди густых зарослей колючего кустарника. Лучники по его приказу стали рыть себе ретраншементы. А сам он, его маршалы и оруженосцы разместились в домишках по соседству.

Целых четыре дня, как только начинала брезжить заря, он, не отрываясь, смотрел в сторону Тура. По необозримой долине перекатывались клубы утреннего тумана, пронизанного золотом; река, взбухшая после недавних ливней, несла меж зеленых своих берегов охряную воду. Лучники продолжали укрепляться на откосах.

Целых четыре ночи, глядя на звездное небо, принц вопрошал себя, что готовит ему грядущая заря? Ночи выдались на редкость прекрасные, и ярче всех сиял Юпитер.

«Как будут действовать французы? – ломал себе голову принц. – Что они предпримут?»

А французы на сей раз строго выполняли полученный ими приказ и не шли в атаку. Десятого сентября король Иоанн уже находился в Блуа вместе со всем собравшимся там войском. А одиннадцатого двинулся на славный городишко Амбуаз – иными словами, подошел вплотную к Монлуи. Прощайте, подкрепления, прощай, Ланкастер! Придется принцу Уэльскому в спешке удирать в Аквитанию, ежели не желает он попасть в ловушку между Туром и Амбуазом: не может он отбиваться сразу от двух армий. В тот же день он покидает Монлуи и останавливается на ночлег в Монбазоне.

И что же он видит поутру двенадцатого? Две сотни копий, предшествуемых желто-белым знаменем, а среди копий огромные красные носилки, откуда выходит кардинал… Как вы сами могли убедиться, я приучил своих стражников и слуг преклонять колена всякий раз, когда я ступаю на землю. Это производит впечатление, и немалое, всюду, куда я прибываю. Многие тут же преклоняют колена и осеняют себя крестным знамением. Поверьте, мой приезд вызвал в английском лагере немалое волнение.

Накануне я расстался в Амбуазе с королем Иоанном. Я знал, что он еще не собирается идти в атаку, но может пойти с часу на час. Тут-то я и решил приступить к своей миссии. Я проехал через Блере, где мало и плохо спал. По бокам у меня доспехи моего племянника Дюраццо и мессира Эредиа, позади сутаны моих прелатов и клириков; в таком окружении я направляюсь к принцу и прошу его побеседовать со мной наедине.