Когда любовь соперница у смерти

Луч фонаря, высветивший коридор с противоположной от меня стороны, прогнал суеверные страхи. Монстры, если верить сказкам о них, отлично видят в темноте, а здесь искусственный свет. И голоса…

– Давай, давай, быстрей! – Кто-то резким шепотом поторапливал кого-то.

Все-таки это были люди. Я мог бы с полным на это правом сказать, что никакой монстр не может быть страшней агрессивного человека с автоматом… Но все-таки лучше иметь дело с обычными людьми, чем с нечистью.

Я не стал вплотную подходить к дверному проему. Осторожно ступая, встал в нескольких метрах от него так, чтобы видеть коридор. Робкие лучики фонаря шарили по мне, но из темноты выхватить не могли. Зато я уже знал, куда стрелять.

Их было трое. И они медленно приближались ко мне. Я не торопился: ждал, когда подземный ход выплюнет из себя очередную партию встревоженных взрывом боевиков. Чтобы попробовать объять все поле разом. Но больше никто не появлялся.

– Здесь он где-то, черт, – услышал я чей-то голос.

Что ж, черт так черт. Нет страшней черта, чем тот, который выпрыгивает из табакерки. Особенно если он с боевым автоматом.

Если бы не узкий проход в коридор, я мог бы подпустить противника на максимально близкое расстояние. А так близился момент, когда в поле моего зрения могли остаться двое из трех, а потом и вовсе один боевик. Этого я допустить не мог. И стремительно вышел из укрывающей меня темноты.

Перед тем как нажать на спусковой крючок, я вздрогнул: страшная мысль пронзила меня. Что, если в руках у меня тот самый автомат, которым я крушил стену? Если так, то ствол заклинит после первого выстрела… Вроде бы и сменил оружие, но так вдруг стало страшно, что на лбу выступил холодный пот.

Мысль эта была стремительной, но действие опередить не смогла. Я все-таки нажал на спусковой крючок, и автомат оглушил меня длинной очередью.

Сначала потух один огонек, затем другой. Третий какое-то время светился, даже успел огрызнуться короткой очередью. Но все-таки погасла и третья вражеская жизнь. К тому моменту магазин в моем автомате опустел.

Прежде чем высунуться из входного проема, я осветил фонарем коридор. Три неподвижных тела, и все лежат так, что выстрелить в меня, не изменив положения, невозможно. А оружие при этих парнях было. Я осторожно приблизился к ним. Все боевики были мертвы. Что ж, иначе и быть не могло. Я не прочь был бы обзавестись живым пленником, чтобы затем развязать ему язык. Мне нужна была информация об объекте, который он охранял. Сколько людей там, что в них находится. Вот если бы я не нуждался в этом, тогда обязательно кто-нибудь из них выжил.

– Восьмой, Восьмой! Ответь! – захрипела вдруг портативная радиостанция, прикрепленная к карману рыхлоносого покойника с дырявым лбом.

Как и все, он был одет в обычный камуфляж. Никаких средств радиационной защиты. Значит, в этом плане там, впереди все в порядке. Еще бы продуктов порохового полураспада избежать, тех, что с выделением тяжелого свинца, ну очень тяжелого.

Я забрал у покойника радиостанцию, приблизил ее ко рту так, будто она могла взорваться у меня в руках.

– Восьмой слушает, – прохрипел я, изображая раненого.

– Гена, ты чего? – забеспокоился человек из эфира.

– Да пуля… Стреляли тут…

– Кто?

– Да лежит здесь. Я его тут очередью… Сейчас поближе посмотрю… если поднимусь… Не могу подняться… Он всех тут положил. И меня…

Я затих, притворившись мертвым.

– Гена, что с тобой? Гена, Гена, не теряйся! Мы сейчас, мы скоро!

Радиостанция работала на прием, и я взял ее с собой.

Я шел по коридору к четвертому боксу, а голос из эфира продолжал взывать к погибшему боевику. Его начальник и, видимо, хороший товарищ требовал, чтобы он ответил. Требовал тоном, близким к истерическому, потому что человек на том конце провода очень хотел, чтобы Гена выжил. Но не судьба.

Прежде чем сунуться в помещение, я внимательно осмотрел его. Вдруг боевики выставили в арьергарде боевое охранение? Вероятность такого варианта была ничтожно мала, но в моем положении осторожность была не только средством к спасению, но и способом успокоить нервы.

Стараясь не шуметь, я оказался в пространстве меж двумя кучами грунта, а затем втянулся в открытый проход – земляной со всех сторон, но защищенный от обвалов тонкими железобетонными столбиками. Рация к этому времени замолчала. Похоже, гибель Гены уже не ставилась под сомнение.

Я уже знал, что на помощь одной погибшей группе собирается отправиться другая. Что ж, предупрежден, значит, вооружен. К тому же, как хотелось на то надеяться, меня считают мертвым, а это – ни много, ни мало – фактор внезапности. С расслабленным противником легче работать…

И еще я знал расположение помещений подземного бункера, с которым соединялся пройденный мною склад. Если, конечно, можно было верить схемам, взятым с потолка. Неизвестно было только назначение соседнего сооружения и как много там людей. Я знал только, что этот бункер соединялся с другим самой настоящей линией метро.