Когда мальчики становятся мужчинами (СИ)

- Начало шестого, - ответил друг, выпрямившись. – ты чего не спишь?

- Проснулся. Жажда мучает, - ЧанСоб потер веки и поежился со сна. – а ты куда лётал?

- Да так…- ХенЩик подошел к нему и потер шею. – слушай, я не хотел портить тебе вечеринку… сядь, ладно?

- Что случилось-то?

- Сядь, - ХенЩик усадил его на обувную тумбочку. Вернее, прислонил к ней. – даже говорить не хочется. Тебя это не должно волновать больше. Это касается ДжеНы…

- Ах, мадам Ю? – ЧанСоб усмехнулся. – Она среди ночи вызывала тебя к себе? И как, соблазнила?

- Она в аварию попала, - быстро произнес ХенЩик. В полутемках прихожей не было видно, как побелело лицо ЧанСоба. Он чуть не рухнул с ног, но тут же налетел на друга, схватив его за грудки.

- Как попала? Когда? Что с ней? Где она? Где она?! Что с ней?! – затряс он его, рыча всё громче.

- Да успокойся! Она почти не пострадала, - товарищ с силой отлепил его от себя и прижал к стене, у которой ЧанСоб продолжал рыпаться.

- Как это произошло? Я должен её видеть! Почему она позвонила тебе? – начинал кричать парень.

- Да не она мне позвонила! – ЧанСоб хотел ещё что-то завопить, то ХенЩик тряхнул его. – Да послушай ты! Она приехала передать тебе подарок и позвонила мне. Я сразу заметил, что, по-моему, она пьяная. А на улице вон снежище какой метет. Я и сказал ей, что б ехала осторожнее. В общем, не знаю, она виновата или что, но её в столб занесло. Прибывшая на место скорая полезла в её телефон и позвонили последнему, кому звонила она. Ясно тебе? Я тут ни при чем!

ЧанСоб дрожал и бился, как рыба, выброшенная на берег, пока слушал разъяснения. В глазах темнело, душа оледенела, пока он вникал в суть, что ДжеНа жива и почти цела.

- Где она? В какой больнице? – молодой человек схватил куртку и шарф и начал напяливать их на себя, как попало. В карман сунул шапку.

- Куда ты собрался? Нам через час уже на репетицию собираться!

- Плевать! Дай мне адрес, слышишь меня? – он опять грозно схватил ХенЩика за свитер. – Я никуда не поеду, пока не увижу её! Ни на какую репетицию! Отвези меня к ней!

- ЧанСоб…

- Вези! – гаркнул он. Друг сдался, сев обуваться. – Подожди тут!

Парень забежал на кухню и кинулся к мусорной корзине. Высыпав её содержимое на пол, он быстро разгреб пустые бутылки, обертки и бумажки, схватив маленькую коробочку, не удостоенную внимания. Он развязал её и откинул крышечку в сторону. Внутри, на белой атласной подкладке, лежал золотой кулон на цепочке. ЧанСоб вытащил его из углубления и поднес к глазам. На одной стороне было выгравировано «Самому красивому», он улыбнулся этому подхалимству. С той первой встречи, что она оскорбила его, она не уставала отрицать свои слова и делать ему комплименты. ЧанСоб перевернул кулон и увидел рисунок разбитого пополам сердца с подписью «Первому». Он стиснул зубы. Когда же глаза перестанут влажнеть от чувств? Первому… ему не хотелось пытаться сосчитать мужчин ДжеНы, которые были у неё до него, но она показала ему, что сердце её заняли впервые. И его же разбили. Он. Первый.

Натянув цепочку на шею и спрятав под пуловер, ЧанСоб выбежал к ХенЩику.

- Поехали!

Постучав по двери палаты, ЧанСоб не стал ждать разрешения и тут же открыл её. ДжеНа судорожно замахала одной рукой в воздухе, разгоняя дым, а другой принялась тушить сигарету в пепельнице, придерживаемую коленками.

- Всё-всё, эта последняя, честное слово! – она посмотрела на вход и замолчала. Застыв с рукой в воздухе, она спокойно произнесла. – а, это ты…

- А Вы, мадам Ю, днище, - ответил ЧанСоб, опершись о косяк. В больничной рубашке, с пластырем на лбу и перевязанным запястьем, она была цела, жива и здорова. И, судя по образовавшимся вредным привычкам, имела тягу к удовольствиям, как всегда. Он выдохнул, будто ему объявили о помиловании перед гильотинированием.

- Что есть, то есть, - пожала она плечами, отставив на столик пепельницу с окурком. – присаживайся.

- Я ненадолго, - однако парень всё-таки взял стул и сел где-то посередине между койкой и дверью.

- ХенЩик сказал? – ДжеНа вертела белую простынку, которой была накрыта, и больно уж не вписывалась своим энергичным и деятельным видом в эти блеклые стены, в эту обстановку бережного отношения ко всему. – Я просила его не говорить.

- Я должен был знать, - отрезал ЧанСоб.

- Зачем? – хороший вопрос. Если он не хотел больше знать о ней, то зачем ему было знать о её состоянии?

- Хочется сказать «но мы же всё-таки не чужие люди», - усмехнулся парень. – но по-моему звучит по-идиотски.

- Ты прав, - женщина взбила подушку за спиной и облокотилась на неё. – ведь ты решил стать мне чужим.

- Болит что-нибудь? – не стал он реагировать на её замечание. Пусть она и в полном порядке, всё же не хотелось начинать ругаться в таком месте.

- Да, вот тут, - ДжеНа приложила руку к сердцу. ЧанСоб снова сделал вид, что не замечает её намеков.

- Сильно разбились?