Когда мама – это ты

Катя почистила зубы и зачем-то надела халат, вечером отправленный в стирку. Халат был любимым и красивым. Одно неудобство – слишком широкие рукава. Обычно по ночам все матери больно задевают угол дивана или шкафа – кто ногой, кто коленкой. Сдерживаются, чтобы не начать материться в голос и не перебудить всех домашних. По себе знаю, это очень непросто. У меня еще муж – любитель побродить в четыре утра по квартире – открыть или закрыть форточки так, чтобы направить воздушный поток в нужном ему направлении. После этого он обычно спотыкается о ножку дивана и падает на меня всем телом. Я в этот момент смотрю кошмар про вокзал, чемоданы и чужих детей. И вижу, как на меня обрушивается поезд и я пытаюсь заслонить своим телом детей.

Катя же, как правило, цеплялась рукавом за дверную ручку. И тут случилось именно это. Она зацепилась, но удержалась на ногах. И все было бы хорошо, не появись на полу новое препятствие, которое Катя решила преодолеть на всякий случай. Препятствием оказалась Ева, которая спокойно спала на коврике рядом с родительской кроватью. Катя пролетела над Евой и спланировала на мужа. Но в полете успела поорать. Поэтому муж, конечно, проснулся, хотя и не окончательно.

– Ты рожаешь? – уточнил он.

– Дурак! Я давно родила!

– Поздравляю, – сказал муж и тут же вырубился.

Если бы не ночь, Катя бы его, конечно, сначала разбудила, потом убила, и так еще раз сто.

Но она сползла с кровати, взяла Еву на руки и еще час носила ее по комнате – пела колыбельные, укачивала, как маленькую. Иным способом, учитывая все обстоятельства, Катя не могла сообщить ей, как рада, что она нашлась. И как счастлива, что ничего страшного не случилось.

Уже утром картина прояснилась. Ева пошла на горшок в ванную – именно поэтому свет был включен, – но до кроватки не дошла и уснула на коврике.

– Ты моя умница, – хвалила Катя младшую дочь.

– Мне ты так не говорила, – буркнула старшая Алиса. – А говорила «наконец-то до тебя дошло».

– А у меня и горшка не было. Я сразу на унитаз научилась, – поддакнула Полина.

После моего рассказа про знаменитых лунатиков Полина, бродившая среди ночи по направлению к холодильнику, всем домашним объявляла:

– Я Ахматова!

* * *

Косметический ремонт подошел к концу. Я водрузила на кухне новый холодильник – большой и красивый. Сделала роспись на стенах – лестницу с висящими травами, мешок с грецкими орехами, початки кукурузы, кирпичную кладку, чтобы хоть визуально обновить потертости на обоях. Куст олеандра, который был нарисован в углу, превратился в цветущее оливковое дерево. Положила новые сидушки на стулья, повесила люстру, завела дополнительные ящики под рабочей столешницей. Пришли Катя с Полиной, и я пошла показывать обновленную кухню.

– Ты вроде бы ничего не поменяла, – заметила Катя.

– Мама! Ну ты что! У Маши холодильник новый! Теперь я не могу дотянуться до варенья! – возмутилась Полина.

* * *

– Полина, ты будешь обедать? – спрашивает Катя у дочери.

– А я к Маше еду? – уточняет та.

– Да, – отвечает Катя.

– Тогда нет! – объявляет Полина.

* * *

Полина, несмотря на мои усилия, все еще очень смешно употребляет предлоги. Поделать с этим ничего нельзя. Я пробовала: «Буду играть со Симой, хочу пюре со сосиской, чай со сахаром».

Самое смешное, что мы все теперь тоже так говорим.

* * *

Младшая сестра Полины, двухлетняя Ева, покорила мое сердце с первого взгляда. Меня она знает со своего рождения и даже раньше, когда еще была в животе у мамы. Но до года она соглашалась посидеть у меня на руках, а после – ни в какую. Впрочем, Ева ни к кому на ручки не шла. Смотрела строго. Я отчаянно пыталась завоевать сердце малышки игрушками, вкусностями. Добилась того, что Ева меня начала узнавать через кухню. Точнее, она помнила, где стоит конфетница и на какой полке в холодильнике находится йогурт. Брала меня за руку и говорила: «Ы». Но и такой знак внимания с ее стороны был счастьем. Ева соглашалась поиграть со мной, пока мама ходит в туалет. Катя уже планировала романтический ужин с мужем, представляя, как оставит мне на вечер Еву. Чтобы закрепить успех запоминания, Катя показывала дочке мою фотографию в телефоне и повторяла: «Это Маша. Маша». «Ы», – отвечала Ева. Но тут приболела Полина, и я их не видела неделю. При встрече Ева сделала вид, что видит меня впервые в жизни и явно не рада знакомству.

– Не расстраивайся, попробуем еще раз, – приободрила меня Катя, хотя это у нее, а не у меня отменился запланированный романтический ужин.

* * *

Гуляли по парку. К моему мужу время от времени подходили поклонники. Его вообще часто узнают – от гардеробщиков в театре до кассиров в метро. В сауне фитнес-клуба обязательно встретится поклонник его творчества, и я успеваю выпить кофе, дожидаясь, когда появится муж, пересидевший в бане. Меня же вообще никогда нигде не узнают. Даже обидно. Я могу лежать на пляже рядом с женщиной, которая читает мою книгу, здороваться с ней каждое утро – бесполезно. Как-то, оказавшись в маленьком книжном магазинчике в южном городке, я не выдержала. Там на двери висел огромный плакат с моими книгами и портретом.