Когда меня не стало

– Да, кажется, Борисов приобрел кредит, а Макс помогал ему купить акции, или же они брали их на двоих… Я в этом не разбираюсь… Смотрите, а вот это та самая «бабочка», о которой я вам говорила… Макс не хотел, чтобы ее увидела на мне Вера Фишер…

На темно-синем бархате сверкали радужным блеском крупные бриллианты, мерцали золотые и платиновые узоры, светились холодноватым зеленым светом изумруды.

– Белла, а тебе не приходило в голову, что Макса могли убить хотя бы из-за этой «бабочки»?

– Но тогда бы те, кто его убил, попытались найти это колье…

– А что, если Макс его… УКРАЛ у кого-то?

– Что? Украл? Да вы с ума сошли! Он привез мне его из Москвы еще весной. Они с Борисовым удачно продали акции… Не надо на меня давить… Я и так рассказала вам достаточно много…

– Хорошо, не буду… Давай-ка все аккуратно сложим и уберем в сумку. Ты как себя чувствуешь?

– Если честно, то я побаиваюсь вас… Мне так и кажется, что вы сейчас на меня нападете… Несите драгоценности сами… Мне так будет спокойнее…

Савельев уложил коробки в капроновую складную сумку, которую они прихватили у Григория Александровича в последнюю минуту (на всякий случай), взял Беллу за руку и осторожно вывел из квартиры.

– Ну теперь-то ты уедешь отсюда?

– Не знаю… Теперь, когда я почувствовала себя намного увереннее, мне просто не терпится найти эту сволочь… Извините, вырвалось…

Они спускались по лестнице не спеша, словно ничего особенного и не произошло. Белла опиралась на плечо Савельева. Голова у нее слегка кружилась, ноги подкашивались, но в целом она чувствовала себя почти счастливой.

Консьержка проводила их долгим взглядом, после чего бросилась к телефону и набрала номер:

– Привет, это я… У меня сейчас снова были из милиции или прокуратуры… Представляешь, уже ночь, а они все шляются…

На улице их поджидала «Волга» Савельева.

– Домой или в гараж?

– Давайте в гараж… Раз уж у нас такой удачный вечер, так почему бы его не использовать на всю катушку?

Она назвала адрес.

– Скажи, Белла, – Савельев уверенно и быстро вел машину по пустынным улицам, – ведь ты воспитывалась в интернате… Меня интересует, как могло такое случиться, что ты не ругаешься матом и вообще производишь впечатление девушки, выросшей в благополучной семье… Словом, ты меня поняла. Неужели в интернате можно сохранить все то чистое и светлое, что дано человеку от рождения?

– Да вы философ… – Она усмехнулась и закрыла глаза, представляя себя снова в интернате. – Вы ошибаетесь относительно меня. Я умею ругаться так, как вам и не снилось. И поверьте, у меня это получается почти профессионально. Просто в моей жизни был Макс, он сильно изменил меня… Кроме того, мне помогло участие в художественной самодеятельности. Хотя это выражение мне не особенно по нутру, я скажу проще: мы играли в театр. И я какое-то время числилась у нас примадонной. Я играла Нору Ибсена, вы читали эту пьесу?

– Если честно, то нет…

– А жаль, прочитайте, если представится возможность… Понимаете, я время от времени превращалась в Нору… И у меня была семья: муж и маленькие дети…

– Так это была не сказка, а взрослая пьеса?

– Да, это была пьеса для взрослых… Но мы все-все понимали. Конечно, большую роль сыграли костюмы… думаю, что они стоили по тем деньгам миллионы… Кстати, а вы не знаете, почему ваш друг Пасечник перечислял деньги в детские дома и интернаты? Это свойственно всем преуспевающим бизнесменам?

– Думаю, что нет. Просто у него была сестра, которая крайне неудачно вышла замуж, родила ребенка, потом еще одного… Муж ее бросил, и тогда она отдала своих детей в детский дом. А Гриша об этом ничего не знал. А когда узнал, было уже поздно – его сестра трагически погибла, так и не успев рассказать ему, в каком именно детском доме находятся его племянники.

– Но их можно было бы найти по фамилиям…

– Нет, она их просто подкидывала, без всяких документов, ее соседи по дому рассказывали, что Мила и рожала-то дома, без врачей… Такая странная история.

– То есть он их так и не нашел, но теперь не может спокойно слышать про детские дома и интернаты, так, что ли?

– Да, наверно, так.

– Прямо-таки мелодрама. Не хватало еще, чтобы я оказалась его племянницей…

– А ты тоже не знаешь своих родителей?

– Не знаю.

– А тебя не пытались удочерить?

– Нет, не пытались. Девочкой я была очень некрасивой, страшно худой и напоминала жертву Освенцима…

– А ты-то откуда знаешь об этом?

– Воспитатели рассказывали…

– А по-моему, ты очень красивая девочка.

– Стала, как говорил Макс… Вот сейчас будет поворот, и третий гараж от угла… Там хороший подъезд, большая площадка, на которой вы без труда сумеете развернуться. Только не представляю, как мы будем ломать замки, ведь они же у нас необыкновенные…

– Для начала надо выяснить, ваш «Опель» там или нет…

– Но как вы это сделаете?

– Элементарно…

Машина остановилась. Савельев помог Белле выйти из нее. Кругом было тихо, темно, пахло травой и пылью. Насколько хватало глаз, в низине, прямо под их ногами, простирался сверкающий ночными огнями город.