Когда меня не стало

– Или как, успокойся, – недовольно проворчал Петр Филиппович, намазывая на ломтик хлеба с маслом красную икру, которая в свете утренних лучей солнца, пробивавшихся сквозь прозрачные занавески на окнах, светилась оранжевым, янтарным блеском. Стол вообще был великолепно сервирован, солнечные блики играли в белой фарфоровой посуде. Серебряные приборы, вышитые шелковыми нитями салфетки, даже яйца в соломенной корзинке словно светились изнутри. Белла, глядя на эту роскошь, которая теперь окружала ее повсюду, словно преобразилась и сама. Она как будто вновь оказалась в ставшей уже привычной для нее дорогой оболочке комфорта, и теперь, прежде чем отказаться от нее и вновь очутиться на обочине, а то и на мусорной свалке, она старалась обдумывать каждое свое слово, каждый свой шаг, чтобы не ошибиться и не потерять все разом. Ведь господин, который сидел сейчас перед ней, обладал реальной властью и богатством и был вполне в состоянии разом, не напрягаясь особенно, решить все ее проблемы, которые в основном сводились к следующему: найти убийцу, взорвавшего машину, найти – если это, конечно, не очередная игра сильных мира сего – Макса и, наконец, вернуть себе имя и, по возможности, деньги… Только после этого она сможет начать новую жизнь. Правда, это уже будет не та Изабелла, не та беспечная Зу-Зу, без памяти влюбленная в своего красивого адвоката… Все будет не так…

– Так вы мне поможете? Вы представите меня Савельеву?

– Иди ко мне, – вдруг тихо произнес Володарский и похлопал себя по бедру, как бы приглашая Беллу сесть к нему на колени. И Белла, словно подхваченная невидимой силой, встала, обошла стол и села на колени Володарскому. Он обнял ее за талию, повернул ее голову свободной рукой к себе и поцеловал в губы. Он целовал жадно, так, словно не занимался этим долгое время, словно пил ее, Беллу. Она не могла ответить ему тем же, а потому сидела как парализованная и задыхалась от его поцелуев. Петр Филиппович судорожным движением распахнул на ней черную рубашку, обнажил грудь и в восхищении любовался ею, затем поцеловал по очереди каждый сосок и принялся расстегивать рубашку до конца. Белла поняла, что он задумал, и задрожала. То, что у нее было с Григорием Александровичем, все же доставило ей удовольствие, и хотя она потом мучилась от сознания того, что отдалась едва знакомому мужчине и тем самым предала Макса, но теперь, глядя на раздевающегося большого и рыхлого Володарского, она едва сдерживалась, чтобы не броситься вон из комнаты. Он волновался и долгое время не мог усадить ее к себе на колени таким образом, каким ему хотелось. Наконец, когда Белла с повлажневшими от близких слез глазами села ему на бедра лицом к нему, чувствуя его уже глубоко внутри себя, он начал энергично двигаться, поддерживая ее своими сильными руками, потом стал подбрасывать ее, как легкую гуттаперчевую куклу…

Белла уже ничего не соображала, она только ждала, когда же все это кончится… Спустя какое-то время она, вся в поту, с мокрыми волосами и искусанными губами, лежала на спине среди тарелок и чашек, и ей казалось, что сквозь нее, как в тесном тоннеле, с шумом и грохотом пролетают поезда, один за другим, без конца… Она дико закричала, чувствуя, что еще мгновение, и она разлетится на части, что тело ее не выдержит… И сразу же все прекратилось. Где-то глубоко в ее теле дышал, содрогаясь и сокращаясь, сильный, но уставший зверь… Но он не имел никакого отношения к тому мужчине, который теперь жадно пил апельсиновый сок. Этот зверь был частью Беллы, частью той Зу-Зу, которую воспитал и подчинил себе Макс, но которого не смог разбудить даже Пасечник.

Она лежала на столе и чувствовала, как слипаются ее глаза. Сейчас ей было уже не до Макса, не до чего…

– Хочешь соку? – Петр Филиппович помог ей встать.

Она кивнула головой. Он, усадив ее в глубокое кресло, протянул ей бокал с соком и стал смотреть, как Белла пьет. Когда она выпила все до капли, он вновь подошел к ней и поцеловал ее в щеку. Поцеловал так нежно, что она даже подняла на него в изумлении свой затуманенный взгляд…

– Поди поспи, вечером ты должна быть в форме, мы поедем с тобой в «Метелицу»…

– Куда?

– Ночной клуб… Привыкай, пока я здесь, тебе придется изучить карту всех ночных клубов… Уверен, нам повезет, и мы найдем твоего Лермана…

Белла вспомнила рассказы Макса о том, как они с Борисовым проводили время в ночных клубах Москвы еще до знакомства с нею… Как все просто: были в его жизни ночные клубы и остались. А вот Белла из его жизни исчезла. Значит, так захотел он сам. Она встрепенулась, сбрасывая с себя оцепенение и стараясь заставить заработать мозги.

– Послушайте, то, что в этом клубе буду я, это еще куда ни шло, но что там будете делать вы? Ведь Макс, если мы его, конечно, найдем, узнает вас и исчезнет… Вы не думали об этом?

– Думал. А потому я буду ждать тебя на улице в машине…

– Вы хотите сказать, что в клубе я буду одна?

– А почему бы и нет?