Когда мертвые оживут

Фред закрыл книгу. Надо было остановиться несколькими страницами раньше. Боль, сперва локализованная позади глаз, теперь распространилась на лоб и опустилась на шею. Большую часть времени он мог не обращать внимания на постоянную головную боль. Большую часть времени она просто тупо пульсировала где-то в глубине черепа. Однако в последние дни боль становилась практически невыносимой.

Фред лег на спину и плотно прижался к гладкому гранитному полу. Под голову он положил засаленную тряпку, некогда бывшую его футболкой, и попытался сосредоточить взгляд на центре потолка. Отсюда создавалась полная иллюзия, будто висящая там люстра зажжена. В это время суток солнечные лучи проникали через окошко и падали прямо на стеклянную призму. На ее гранях играла радуга, да не одна, так что кремовые обои блистали красками. Пока что это было его любимое время суток — и подумать только, он даже не заметил такую красоту, когда только-только сюда приехал.

«Это единственная вещь, которой мне будет недоставать, когда я выберусь», — подумал Фред.

А потом все пропало. Солнце переместилось ниже.

Надо было подумать раньше, спланировать все заранее. Если бы он знал точно, в какое время это произойдет, мог бы читать строго до этого момента. Тогда, возможно даже, у него бы не болела так жутко голова. Еще следовало носить часы. Нет, ну почему он не носит часы? Глупости какие! В мобильнике всегда можно посмотреть и время, и дату, и… все, что угодно. Вот только мобильник приказал долго жить. Как давно это случилось?

Нужно было готовиться, идиот!

Фред закрыл глаза и попробовал помассировать виски, но быстро отказался от этой затеи. При первом же движении лопнули струпья под обломками ногтей, и он зашипел от боли. Какой же ты кретин! Он медленно выдохнул, стараясь привести нервы в порядок. Вспомнить…

Фред резко открыл глаза и окинул взглядом стены. Сто семьдесят девять. Сто семьдесят восемь. По-прежнему работает. Сто семьдесят семь.

Считать и пересчитывать… каждый чертов след от удара кулаком, отпечатки подошвы, вмятины от панических, неистовых ударов лбом о стену.

Сто семьдесят шесть.

Вот что бывает, когда теряешь рассудок. Не ходить туда больше!

Этот прием всегда срабатывал. Правда, каждый раз казалось, что считать приходится дольше. В последний раз он досчитал до сорока одного, в этот — до тридцати девяти.

Да, парень, ты заслужил глоток воды.

Встать оказалось непросто. Поясницу ломило, колени раскалывались от боли, икры и бедра горели огнем. Перед глазами все поплыло. Из-за этого, собственно, он и завязал с утренней разминкой. Хуже всего было головокружение. Тогда, в первый раз, он вскочил слишком резко и набил при падении приличную шишку. Она до сих пор пульсировала болью. Сейчас он вроде бы встал достаточно медленно. А вот и нет, кретин! Фред упал на колени, так было безопаснее. Голову он повернул вправо. С этого угла можно смотреть только направо! Так, теперь для равновесия опереться одной рукой о бортик. Другой он схватил пластиковую бутылку из-под кока-колы и набрал воды. Вода была всего лишь на несколько градусов холоднее воздуха, но и этого оказалось достаточно, чтобы он полностью пришел в себя. Фред не ощущал обезвоживания, но решил, что выпьет еще, когда начнет засыпать.

Только четыре глотка. Перебарщивать нельзя. Водопровод, к счастью, еще работал. Пока что. Но воду лучше беречь. Здесь важно не сглупить. Роту Фреда пересох. Он попробовал прополоскать его, но тут же понял, что и это не лучшая идея. Его сразу окатила волна боли. Заныли трещины в губах, язвочки на нёбе, нарыв на кончике языка — Фред заработал его, когда, не подумав, попытался выскрести застрявшие между зубами последние кусочки пищи. Да уж, глупостей он натворил — будь здоров!

Фред с отвращением покачал головой и постарался ни о чем не думать. Глаза он оставил открытыми, и вот тут-то совершил самую большую ошибку за весь день. Он посмотрел налево. А там стояло огромное, во всю стену высотой, зеркало.

Из него на Фреда глядел ничтожный доходяга с бледной кожей, спутанными волосами и запавшими, налитыми кровью глазами. Он был обнажен, потому что форма швейцара стала ему слишком велика. Тело жило целиком за счет собственных жировых запасов.

Ты неудачник! Никаких мышц, один только жир, да волосатая кожа свисает складками.

Слабак! Ничтожный кусок дерьма!

За спиной Фреда на противоположной стене также имелись отметки. День Номер Два, когда он оставил попытки расширить при помощи зубов и ногтей небольшое, двенадцать на двенадцать дюймов, окошко. День Номер Четыре, когда он последний раз ел твердую пищу. День Номер Пять, когда он перестал звать на помощь. День Номер Восемь, когда он попробовал съесть собственный кожаный ремень, — видел в кино, как это делали паломники. Хороший был ремень, прочный. Подарок на день рождения от…

Нет, и не думай о ней!

День Номер Тринадцать, когда прекратились рвота и понос. Черт, что же добавляют в эту кожу? День Номер Семнадцать, когда он ослаб настолько, что уже не мог мастурбировать. И каждый день был наполнен плачем и мольбами, мысленными сделками с Богом и жалкими криками о…

Нет!

И каждый день он ложился спать, свернувшись в позе эмбриона, потому что руки и ноги было некуда деть.

НЕ ДУМАЙ О НЕЙ!

Но конечно, Фред думал. Каждый день, каждый час, каждую минуту. Разговаривал с ней во сне и в том пограничном состоянии, что находится между сном и явью.

Но с ней все в порядке! Должно быть все в порядке. Она знает, как о себе позаботиться. И она ведь до сих пор заботится о нем, разве не так? Вот почему он по-прежнему еще жив и находится более или менее в безопасности. Он в ней нуждался, а не наоборот. Но с ней все будет хорошо. Конечно будет.

Он попытался не думать о ней, но он всегда о ней думал, и, разумеется, следом приходили другие мысли.

Неудачник! Надо было прислушаться к предостережениям! Надо было бежать, пока еще мог!

Неудачник! Ты в итоге запер себя в этой маленькой клетушке, которую даже не назовешь полноценным санузлом — так, жалкий сортир размером со стенной шкаф, — и теперь пьешь из долбаного толчка!

Неудачник! У тебя даже не хватило духу разбить это чертово зеркало, совершить единственный достойный поступок, на который ты еще способен! Черт, да если они сюда вломятся, у тебя даже не хватит сил сопротивляться!

Неудачник! НЕУДАЧНИК!

— НЕУДАЧНИК!

Черт! Он произнес это вслух.

Громкий стук в дверь заставил Фреда забиться в самый дальний угол. Их было очень много. Из холла доносились стоны и невнятное бормотание. Им вторили бубнящие голоса с улицы. Когда Фред последний раз забирался на унитаз, чтобы посмотреть вниз с высоты девятого этажа, ему показалось, будто он глядит на бесконечный океан. По улице двигалась плотная волна, и конца-краю ей не было. Здание отеля теперь наверняка кишит этими тварями — каждый этаж, каждый номер. Первую неделю Фред слышал шарканье множества ног наверху. В самую первую ночь до его слуха доносились крики.

По крайней мере, они не догадались, как открыть раздвижную дверь. В этом ему повезло. Если бы в туалет вела обычная, распашная дверь, а не уходящая в сторону; если бы она была сделана из фанеры, а не из массива дерева; если бы у тварей хватило ума открыть; если бы дверь находилась в задней части ванной комнаты, а не в боковой стене…

Чем больше нажимали те, что собрались в спальне, тем сильнее, но без всякого толка бились в заднюю стену те, что толклись в ванной. Вот если бы они выстроились в колонну и всем своим весом, своим числом…

Нет, он в безопасности. Они не проникнут в его убежище, сколько бы ни бились и ни царапались в дверь и ни стонали. Да, стонали… Туалетная бумага, которую он затолкал в уши, больше не помогала. Слишком много ушной серы и масла — и она уже не так плотно прилегает к стенкам ушных каналов. Вот если бы он сохранил побольше бумаги, а не пытался ее есть…

Но возможно, в этом есть и свои плюсы, убеждал себя Фред. Когда наконец появится помощь, он должен заранее услышать звук приближающегося вертолета.

В целом же могло быть и хуже. Когда слышать стоны и бормотание становилось совсем уже невмоготу, Фред брал в руки книжку. И в этом ему улыбнулась фортуна — книжка попалась под руку, когда он бежал в этот чертов сортир. Вот выберется отсюда, надо будет найти владельца книги и поблагодарить за то, что он оставил ее возле туалета. «Чувак, да она помогла мне не свихнуться все это время!» — вот что скажет ему Фред. Ну, может быть, не буквально так. Он отрепетировал уже по меньшей мере сотню различных выразительных фраз. Его безмолвными слушателями была пара трупов или точнее, будет сказать, пара ПГУ. Так это называлось на странице 238: «Пища, готовая к употреблению». Интересно, их действительно готовили на гриле прямо в одежде? Надо вернуться назад и еще раз перечитать тот отрывок. Пожалуй, уже завтра. Страница номер 361 была его любимой. Страницы с 361-й по 379-ю.

Темнело. На этот раз он прекратит чтение еще до того, как разболится голова. Потом, наверное, сделает несколько глотков воды и пораньше отойдет ко сну. Большим пальцем Фред нащупал заложенную страницу.