Когда мертвые оживут

Через полчаса небо стало цвета черничного джема, и лишь сиреневая дымка на западе отмечала место, куда закатилось дневное светило.

«Маджестик» теперь летел ниже, поскольку Уолтер решил ради экономии топлива использовать в качестве движущей силы ветер, постоянно дующий на равнинах. Лететь таким образом было одно удовольствие, и Уолтер ожидал, что с минуты на минуту впереди покажутся огни Релактэнса.

Осталось чуть-чуть.

Они вот-вот появятся.

Да где же они?

Уолтер сверился с компасом, кинул взгляд на показания приборов. Все подтверждало, что он движется верным курсом и до Релактэнса осталась миля или даже меньше. Но где же огни городка? На таком расстоянии он всегда уже видел горящие в окнах газовые лампы и уличные фонари и улыбался в предвкушении встречи с людьми, выпивки и долгожданного отдыха.

Ну-ка, ну-ка… Вон там. Возможно? Да.

Крошечные огоньки посверкивали внизу на черном покрывале ночи.

Только было их не так много, как обычно. Всего несколько — там и тут. Раскиданы они были в случайном порядке и выглядели какими-то потерянными, чуть живыми, словно чудом сохранились после бури и могут вот-вот погаснуть. Так думал Уолтер, глядя вниз, на приближающийся городок. Локтем он стер грязь со стекла в надежде, что видимость улучшится. Но нет — новых источников света не появилось, а имеющиеся не стали ярче.

Уолтер передвинул сумку на грудь — теперь он мог ощущать приятную тяжесть кольта, раньше принадлежавшего брату.

Он держал курс на Релактэнс. В дирижабле заканчивался водород, и он так или иначе опускался. Выбор был небогатый: приземлиться в относительно цивилизованном месте, где, как ни крути, ничего страшного произойти не могло, или упасть, подобно потерянному птицей перу в пустыне и оказаться наедине с койотами, кактусами и кугуарами. Если нужно переждать до восхода солнца, лучше это сделать в «почти городке», путь до которого был Уолтеру хорошо знаком.

Да, огней горело совсем мало.

Но пожаров или вспышек выстрелов не видно, а значит, едва ли городок захвачен неприятелем. Уолтер не видел ничего и никого; никто не шел и не бежал по пыльным мостовым и дощатым тротуарам. Когда «Маджестик» опустился ниже, давая возможность лучше все рассмотреть, не обнаружил Уолтер и мертвых тел.

В городке не было вообще никого.

Он облизал нижнюю губу, потом, прикусив ее, достал кольт и уверенными решительными движениями зарядил. Шесть патронов. Еще по шесть он засунул в карманы жилета.

Возможно, он слишком серьезно воспринимает происходящее. Возможно, станция в Релактэнсе просто внезапно разорилась или же над городком пронеслась песчаная буря или торнадо. Да можно придумать тысячу естественных причин, по которым городишко вдруг погрузился во тьму. Возможно, в эту самую минуту, когда Уолтер гадает, что случилось, обитатели Релактэнса выкапываются из-под наносов песка. Может быть, в городке случилась эпидемия — холера или тиф. Уолтеру приходилось видеть, как болезни выкашивают целые города и армии.

Но подобные версии его не устраивали.

Ему не нравилось, что он не может подобрать подходящего объяснения, а ни одно из возможных не обещает ничего хорошего.

«Маджестик» продолжал снижаться, и по-прежнему внизу никого.

В этом-то и было дело. Внизу никого — ни живых, ни мертвых.

Уолтер поднял с пола трость и прикинул на руке ее вес. Трость была хорошая, достаточно прочная, чтобы свалить с ног крупного мужчину или дикую кошку. Уолтер положил ее на колени.

«Маджестик» снижался с приличной скоростью, но Уолтер держал ситуацию под контролем. Прежде ему уже доводилось садиться в темноте; задачка была не из легких, но не пугала. Конечно, приходилось быть осторожным. Только идиоту взбредет в голову наплевательски отнестись к посадке воздушного судна весом в полтонны на станцию, где хранится запас газа на целый флот. Хватило было бы сущей мелочи, случайной вспышки, искры от соприкосновения металла с металлом, одной-единственной сигареты, выпавшей изо рта, чтобы весь этот городок превратился в груду дымящихся развалин. Всем жителям было это известно, и все же они оставались здесь. Точно так же все знали, насколько опасно работать воздушным почтальоном, и тем не менее десятки мальчишек каждый день поднимались в небо, словно отправлялись на войну.

Уолтер глубоко вдохнул, потом, стиснув зубы, раскрыл тормозной парашют, щелкнул выключателем — на днище дирижабля зажглась лампа — и закружил воздушное судно, словно девушку в танце. Очень аккуратно Уолтер опустил «Маджестик» на деревянную платформу, в середине которой была нарисована красной краской большая буква «X», обозначающая место приземления. Дирижабль вздрогнул и замер в середине круга света, отбрасываемого лампой.

Одной рукой Уолтер взялся за рычаг управления якорем, другую протянул к дверной ручке и на секунду замер, слушая, как разматывается якорная цепь.