Когда мертвые оживут

Бог знает как выбрался — ведь он, инвалид безногий, мог только ползти, опираясь на руки. Ворота он, разумеется, за собой не закрыл, а сам сейчас сидел на другой стороне широкого двухполосного шоссе. Там торчал светофор, сломанный, надо думать, еще до того, как все случилось, внизу у него была здоровенная распределительная коробка. Она-то и привлекла нашего безмозглого гения: вскрыв коробку, он деловито вытаскивал проводки, аккуратно сортируя по цвету. Я позвала, но он даже головы не повернул.

Я чертыхнулась. Из-за Саймона мы не в первый раз попадали в передрягу — и, боюсь, не в последний. Я кинулась к нему; мертвецов поблизости не было видно, но сердце замерло от страха, когда я шагнула за ворота. Схватив за плечо, я попыталась поднять мальчишку, но он расслабился и выскользнул из моих рук.

Саймон, пошли, надо возвращаться!

— Но я же работаю! Вэнс сказал, чтоб вы меня не трогали, когда я занят.

— Конечно, — не отступала я, — но сейчас нужно кое-что срочно сделать в лагере.

— Этим я займусь позже.

На том и кончилось. У меня сил не хватит поднять его и затащить домой, а он ведь еще будет отбиваться. Без Финстера не справиться. Я побежала назад, к воротам, призывая Финстера на помощь.

Не знаю, услышал он меня или нет. Он был занят. Очень.

К нам явился Тусон.

Сотни. Тысячи.

Я с Лас-Вегаса столько народу не видела.

Наверное, еда в Тусоне кончилась уже давно, в пустыню их выгнал отчаянный голод. Одежда изодралась в лохмотья, плоть усохла на костях. Глаза помутнели от солнца, кожу покрыли язвы. У многих не хватало рук или хотя бы пальцев, однако ноги у всех были целы. Увидев их, я поняла: в каньоне Вэнс повстречал полсотни отставших, не сумевших угнаться за остальными.

Эта толпа еще могла двигаться с приличной скоростью — самые здоровые, если так можно сказать о мертвых, обогнали прочих.

Можно подумать, что подобные твари не смогут мирно ужиться в толпе себе подобных, будут рычать и драться за еду. Но на самом деле они друг друга почти не замечают: каждый идет к общей цели сам по себе. Они знают, что за изгородью находимся мы с Финстером, и двигаются беззвучно, в едином порыве. Мертвым легко застать живых врасплох, ведь они немы и тихи, как могила.

Изгородь они захлестнули, будто цунами. С того края она была крепче всего: мы усилили старую, когда-то поставленную для защиты от койотов. Этим она оказалась нипочем: просто повалили своей массой, не заметив, и прошли по ней.

Финстер яростно орудовал пращой, без остановки выуживая все новые голыши из сумки на поясе. Он был хороший пращник, отдавал кучу времени тренировкам, зато теперь разил без промаху, каждым новым камнем разбивая очередную мертвецкую голову.

Я могла бы поддержать его, осыпать толпу стрелами. Времени у нас хватало, ведь даже мертвецы, имеющие ноги в целости, двигаются медленно. Но было очевидно, что это напрасная трата сил: нашего боезапаса не хватит и на десятую часть этой орды!

— Финстер, — закричала я, — прекрати, всех не перебьешь!

— У тебя есть идея получше? — прокричал он в ответ.

Глаза у него были совсем шальные, дышал он судорожно, будто задыхался.

— Да! Пойдем со мной! — Я схватила его за руку. — Скорей! В зале самые толстые стены, между ними и нами будет пара дверей.

Я кинулась бегом вдоль бассейна. Мертвецы устремились за нами, но их обогнать не проблема. Взбираясь на помост, я изготовила лук, уложила стрелу на тетиву. И не зря: там меня уже поджидала мертвая баба в деловом костюме. Побрела навстречу, растопырив руки, будто хотела обнять на радостях. Я вогнала стрелу в ее правый глаз и перепрыгнула через упавшее тело.

— И что потом? Будем ждать, пока не уйдут?

— Нет! Будем ждать, когда вернется Вэнс и спасет нас!

Ну как он не понимает, что нужно делать?

Через обваленную ограду перебирался мертвец в полицейской форме; я всадила ему стрелу в лоб.

— Финстер, держись со мной, — и все будет в порядке! Мы…

Но он вдруг заорал: оказывается, подстреленная баба еще могла шевелиться. Ухватила за штаны, когда он через нее перешагивал.

Он отбивался, угощая ее пинками, но теткины зубы щелкали все ближе. Один укус — и все будет кончено. Я положила стрелу на тетиву, но пускать не спешила: Финстер прыгал и дергался, не хватало еще его подстрелить. Но наконец он отцепился, радостно крича, что гадина его не достала. Баба все ползла за ним, но я вогнала стрелу ей в ухо, и она наконец замерла.

— Я вырвался! — восклицал он, задыхаясь.

От радости, что избежал участи хуже смерти, бедняга не смотрел, куда мчится, и грохнулся в бассейн.

Я бросилась к краю, глянула вниз. Его угораздило свалиться на самой глубокой стороне, и теперь он лежал и выл от боли. Нога была неестественно вывернута.

— Финстер, быстрей поднимайся!

Он замахал рукой: мол, минуточку, все в порядке, сейчас поднатужусь и…

Но этой минуточки у нас не было. Мертвые уже ковыляли по обе стороны от насосной, спешили к нам. Кэнди зашевелилась у меня на спине, просыпаясь. Ну почему бы ей не поспать еще немного?