Когда миллиона мало

Грася пугала: в доме могут быть видеокамеры. Но Богдана все равно осмелилась и на гигантском хозяйском сексодроме поваляться, и наряды Пирины примерить. Первый шок (зачем всего двоим – особняк площадью в тысячу метров?) миновал. Горничная быстро поняла, насколько удобно, когда в одной комнате – беговая дорожка и коврики для йоги. В другой – телевизор. В третьей – библиотека. И натуральные ткани к телу оказались очень приятны. И фермерская курица, взращенная на натуральном зерне, была несопоставима по вкусу с морожеными «ножками Буша».

От Граси она своих чувств не скрывала:

– Хочу как они жить.

Пожилая полячка хмурилась:

– За это русских и не люблю. Захватчики вы.

Грася вбила себе в голову: молодая, свеженькая Богдана планирует избавиться от Пирины и женить на себе Марио.

– Ты с ума сошла! У них счастливый брак! Да и зачем мне такой старик? – отбивалась горничная.

Но Грася ухмылялась:

– Старик – это даже выгоднее.

Тем более что и хозяин дома интерес к ней проявлял. Горничная ползает на карачках, намывает полы (швабры она не любила, считала, что руками удобнее) – Марио встанет на пороге комнаты, наблюдает. И подкрадываться любил, незаметно. Она над учебником, бормочет под нос итальянские слова, а он вдруг по спине хлоп:

– Brillante!

Богдана ахала, вздрагивала, смущалась.

Brillante по-итальянски – можно многими приятными словами перевести. Умная, гениальная, удивительная.

Богдана отваживала Марио как могла. Когда он дома, самые уродливые треники напяливала, волосы повязывала косынкой, никакой косметики – иногда наоборот, подрисовывала себе или раздражение на губе, или усталые тени под глазами. Наедине никогда не оставалась – сразу находила предлог, чтоб удрать.

А Марио с удовольствием продолжал играть с ней в кошки-мышки. И Пирины своей особо не смущался. Однажды прямо при жене Богдану за щечку ущипнул, когда она завтрак подавала.

В первый раз (под гневным взглядом Граси) девушка вытерпела, промолчала. Но когда следующим утром хозяин дома огладил ее по попе, аккуратно поставила на стол блюдо с гренками и попросила расчет.

Пирина (прежде будто не замечала, когда муж руки распускал) переглянулась с Марио и спросила:

– Вы хотите уйти от нас? В чем причина?

Богдана сдвинула брови:

– Я замужем. Приехала сюда работать. И мне неприятны, – она с вызовом взглянула на Марио, – шуточки вашего супруга.

Грася скептически подняла бровь – что, мол, за комедия.

А Пирина вдруг спросила:

– Как твоего мужа зовут?

– Антон, – выпалила она первое попавшееся.

– Энтони. Он счастливчик, – усмехнулся Марио и поинтересовался: – Фотография есть?

Богдана запаниковала. У замужней, конечно, должна быть карточка мужа!

По счастью, давным-давно, в девяностом, еще школьницей, она ездила в гости в тетке. В далекий Сыктывкар. Вокзал оказался перекрыт – там кино снимали. Богдану охватило дикое любопытство. Молила, кокетничала, но все-таки уговорила сержанта из оцепления и просочилась в здание. А там прямо нос к носу со знакомым столкнулась. Ну, то есть она его знала.

Бабушка тогда фанатела от фильма Глеба Панфилова «Мать». До такой степени обожала, что специально будильник ставила, если вдруг глубокой ночью по телевизору повторяли. Внучка, волей-неволей, на скучищу тоже поглядывала. И один актер, который Якова Сомова играл, ей приглянулся. Глаза потрясающие. Фигура чумовая. И тут он – живьем, прямо перед ней! В каком-то Сыктывкаре! Она не растерялась, – попросила автограф, а еще лучше сфоткаться вместе. Симпатичной школьнице не отказали. И поляроид в съемочной группе отыскался. Немедленно вручили карточку.

«Якова Сомова» Богдана только подружкам показала. Но когда на экраны вышел блокбастер «По прозвищу Зверь» (его-то в Сыктывкаре и снимали), девушка в своем городке мигом превратилась в знаменитость. Стоит на фотке в обнимку – с самим Певцовым!

И, ясное дело, драгоценную фотографию она с собой в Италию взяла. Но итальянцы вряд ли знакомы с российскими «звездами». Поэтому Богдана бесстрашно сбегала в свой полуподвальчик, притащила и предъявила хозяевам:

– Вот!

Они рассмотрели, одобрительно поцокали.

Марио увидел надпись на обороте, потребовал:

– Что здесь написано?

Переводить правду («На добрую память Богдане») было никак нельзя, поэтому она лихо соврала:

– Люблю тебя больше жизни!

Взглянула на Марио с укоризной, старательно выстроила сложную итальянскую фразу:

– Поймите, Антону – Энтони – было бы неприятно знать, что вы ко мне пристаете.

Супруги снова переглянулись, быстро заговорили между собой.

Беглую речь Богдана не понимала до сих пор, только отдельные слова улавливала. Какие-то каникулы, безопасность. Интересно, о чем они? Ладно. В языковой среде, с итальянским телевидением скоро полностью язык освоит.

Она дождалась, пока закончат трещать, спросила:

– Кофе подавать?

– Si[13], – кивнула Пирина.

И с того утра жизнь ее успокоилась совершенно.

Вряд ли Марио испугался накачанного «Энтони» из далекой России, но кадриться перестал. Да и Грася к ней подобрела.