Когда мир изменился

Лёгкий толчок. Это разжались воздушные корни, выпуская сухую оболочку твари Хаоса, той самой, пятой, что так и не успела к пиршеству.

За спиной Кэра кто-то негромко кашлянул. Негромко и смущённо.

Аэсоннэ в зелёном платье стояла, обхватив дивное дерево, тонкое, но высокое, раскрывающееся полупрозрачными голубоватыми листами. Оно тоже менялось, подобие того, что увидишь в любом лесу, уходило. По широким листам играли капли звёздной росы, потянуло свежестью.

— Простишь ли ты меня?..

Она прижалась щекой к серебристо-жемчужной коре.

Фесс улыбался. Было больно и боль эта останется с ним надолго, если не навсегда, но сейчас он улыбался.

Им предстояло много работы. Мир изменился, бесповоротно, пусть даже пока ещё об этом и не догадывается. И его, некроманта, долг — сделать так, чтобы здешние обитатели ничего бы не заметили и ни о чём не догадались, только вот дышать бы им стало полегче, да кончилась бы эпидемия неупокоенности.

Но теперь он знал, что с ней делать.

Правда, ему предстояло ещё познакомить Аэсоннэ с Ньес, а это наверняка выйдет потруднее, чем сладить с личем.

Лич… он тоже был нужен.

Там, наверху, ждали дева Этиа и рыцарь Конрад, а ещё — призрак той самой девушки, что должна была сдержать мёртвого колдуна. Её муки закончены.

— Возьми, — вдруг услыхал Фесс.

Аэ нагнула серебристую ветвь дерева, и та послушно отделилась, замерла причудливым посохом — не мёртвой деревяшкой, но живым и дышащим оружием.

Тем более, что снизу вновь поднимались демоны.

Город греха не сдавался. Не сдавались его хозяева. Их не так просто уничтожить, но, самое главное — нужно ли? Ведь если бы не они, не родилось бы и это древо.

Островок продолжал подниматься, лиловая тьма бежала от серебристых лучей. Ещё немного — и пред ними откроются врата. Врата, за которыми — Армере, и черепичные крыши, и медленные реки, и горы, где ждут своего часа разбросанные злые семена Хаоса.

Но всё это будет после.

Аэсоннэ аккуратно качнула ветвь, с широкого листа сорвались сверкающие капельки, полетели вниз — нет, уже не капельки, но семена!

Прощальный их подарок личу и тем, кто стоял за ним.

Драконица смущённо улыбнулась.

Демоны приближались, натружно работая крыльями, и Кэр Лаэда поудобнее перехватил вручённый Аэ посох.

ЭПИЛОГ

— И кто бы объяснил ещё мне, что всё это значило? — Отец Этлау барабанил пальцами по столешнице. — Как, во имя всего святого, я тут очутился?

Они все сидели в той же таверне. Дверь накрепко заперта, хозяин и прислуга предусмотрительно исчезли.

А над столом, над крепкой столешницей, плавало в мягком серебристом сиянии сказочное деревце на зелёном, покрытом свежей травой и цветами, островке. Если приглядеться — увидишь бабочек над разноцветными венчиками, заметишь красногрудую пичужку на ветви.

— Я помню, — продолжал преславный отец-экзекутор, — мы все бились с Ним, со Спасителем… этой лживой сущностью… на Утонувшем Крабе… а потом — р-раз! — и я здесь, и помню, что родился тут, и вырос, и звали меня Виллем, и стал я членом Святой Конгрегации, и верую в Господа…

— И неведомую Супругу Его, — докончила Ньес.

— И в неведомую Супругу Его, — согласился инквизитор. — Виллем — это тоже был я. Я всё помню. Просто вспомнил и другое. Вот ответь мне, сударь некромант — как же это всё так вышло?

Они все смотрели на него, на Кэра Лаэду.

Рыцарь Конрад с девой Этией, что держались за руки, словно дети.

Драконица Кейден в нежно-голубых окутывающих одеяниях.

Загадочная целительница Ньес.

И Аэсоннэ, единственная, что застыла прямо напротив него, скрестив на груди руки.

Мэтр Гольдони лежал сейчас наверху, погружённый в целительный сон.

— Да, некромант, — вступила и Кейден. — Как же это всё так вышло?

— И что случилось после того, как ты нас… выпихнул? — в голосе Ньес по-прежнему сквозила обида.

— Всё хорошо, что хорошо кончается, — негромко уронила Аэ. — Вам дана вторая жизнь, вы разве ещё не поняли?.. Мать Кейден, ты погибла в Эвиале. Отец Этлау, не знаю, чем окончилась для тебя битва на Утонувшем Крабе, но это и не важно. Память Разрушителя запечатлела каждого из вас, и, когда мир изменился, когда потоки силы скрестились на нём, он вернул вас, такими, как вы и были. Ну, или почти такими. Скорее всего — лучше того, чем вы были. Он разрушил многое в вас самих, то, что тянуло вас ко дну.

— Что значит «вернул нас»? — не сдавался отец Этлау. — Откуда вернул? И — куда именно вернул?

Некромант молчал. От слов Аэсоннэ в груди словно расползалась огневеющая рана, будто в тонкий шёлк ткнули раскалённым прутом.

— И откуда ты всё знаешь? — сердито буркнула Кейден.

— Я была с ним. От самого начала до самого конца, мать.

— Какая я тебе «мать»?! — вскинулась старшая драконица.

— Память крови не лжёт, — пожала плечами Аэ.

— А почему же я ничего не помню? — голос Кейден прозвучал непривычно жалобно. — Как я могла такое забыть?

— Я не видел, как ты откладывала яйцо Аэсоннэ, — наконец заговорил Фесс. — Если следовать её мысли, что вы явились из моей памяти… то драконицу из Козьих гор я не помнил, как мать Аэ. Слышал о ней, но… почему-то не запомнил.

Кейден только покачала головой.