Когда мир изменился

По широкому каменном уступу, скрытые от посторонних глаз густой порослью чёрных кривых деревцев, словно жалующихся, что им пришлось расти в этаком месте, четверо путников подошли к лестнице, что вела из тёмного провала улицы к самому верху пирамиды, плоскому камню, словно кто-то срезал остриё огромным ножом. По лестнице деловито поднимались и спускались местные обитатели, и на первый взгляд было это абсолютно бессмысленно: в руках они держали какие-то мелкие предметы, свитки, шкатулки, пучки трав, порой – какое-нибудь жуткого вида крылатое создание величиной с кошку, иногда живое, иногда – явно безжизненное.

На некроманта и его спутников они не обращали никакого внимания.

– Ну точно – муравьи. Formiche laboriose… [13]

– Мы их не трогаем, и им до нас дела нет, – согласился отец Виллем. – Только что они тащат?

– Не важно, что, – нахмурился некромант. – Не нравится мне, что дали нам беспрепятственно сюда спуститься. Крылатых тварей, что к нам в склеп врывались, все уже забыли никак? Куда они подевались? В портал-то лезли очень напористо!

– И верно, – призадумался монах. – Тогда веди, сударь некромаг.

…Ссутуленные «слуги» Града греха вблизи и впрямь весьма походили на смесь человека с муравьём. Вытянутое вперёд-вниз лицо, широкие плечи, узкая талия, тёмная кожа, блестящая, словно хитиновый панцирь насекомого.

И так же, как муравьи, были очень заняты. Тащили вверх по лестницам свои невеликий груз, исчезали в тёмных проёмах, одинаковые, неразличимые…

– Чувствуете, как гуляет здесь сила, синьоры? – маэтро Гольдони пугливо озирался, втянув голову в плечи. – Какие порывы… то с одной стороны, то с другой… так в костях и отдаётся!

– Зло, – скрипнул зубами отец Виллем. – Зло изначальное, предвечное, каковое…

– Да какое тут зло, – упорствовала Ньес. – Куча муравьиная, ничего больше.

– А крылатые твари?

– Их пока не видно. А потому…

– А потому вперёд, пока те не появились! – Некромант чётко ощущал тягу амулета. Заклятия маэстро Гольдони работали. Или, во всяком случае, создавали такое впечатление; а вот куда они приведут – другой вопрос.

На расстоянии вытянутой руки тёк живой поток, но никто из прислужников Града греха по-прежнему не поворачивал головы, не смотрел на незваных гостей.

– Так и с муравьями, точно, – негромко сказал отец Виллем. – Стой рядом с их тропой, но не вмешивайся, и они тебя не тронут…

– Нам придётся вмешаться, – Фесс взял глефу на изготовку.

– Не стоит к ним лезть. Смотрите, уступы не такие высокие, спустимся, – предложила Ньес.

Никто не возразил, даже маэстро.

…Они спустились в глубокое, полутёмное ущелье здешней «улицы».

Здесь точно так же шуршали по гладкому камню бесчисленные ноги сгорбленных слуг. Точно так же несли они – каждый! – мелкие бессмысленные предметы. Единственное отличие от потока на ступенях пирамиды – время от времени из тёмных разинутых ртов – въездов на нижние уровни зиккуратов – выбирались низкие широкие повозки, запряжённые похожими на громадных гусениц существами; сами повозки доверху завалены обычными на первый взгляд мешками и коробами.

Что они везут? Куда и зачем?

Они шагнули в поток, все четверо. Горбатые слуги Града греха их то ли не заметили, то ли не имели приказа на что бы то ни было, кроме самых простых действий.

Талисман настойчиво толкался в грудь, торопил, подгонял.

Пошли.

Пока что всё получалось на удивление просто.

«Мы идём – или нас ведут? А если ведут – то куда?»

Остальные, похоже, чувствовали то же самое, даже Ньес.

Шаги их тонули в шорохе и шарканье бесчисленных ног. Было в этом что-то жуткое, поистине непонятное – плыть в как бы живом и разом неживом потоке, ощущать, как упираются в тебя бездушные и безразличные взгляды и невольно гадать – что же приключилось с этими существами, что сделало их такими?…

Прямая, как стрела, улица – такие редко встречаются в людских городах и уж точно не тянутся они до горизонта, как здесь.

И так они дошагали до перекрёстка, где талисман властно потянул их влево.

Там поднималась пирамида, куда выше и шире окрестных. Не исполинская, не «до небес», не выше тех гор, что на горизонте, но очень внушительная. Улица упиралась в широкое горло входного туннеля, поток исчезал в совсем уж непроглядном мраке; и именно туда вёл некроманта талисман.

Проехала запряжённая парой многоножек повозка. Следом за ней в темноту шагнул и Фесс.

Больше всего это напоминало какой-то гигантский склад. Глаза привыкали к темноте, по сторонам угадывались пирамиды мешков и ящиков. Совсем не похоже на «логово зла и Хаоса», скорее уж какие-то припортовые строения.

Шуршащие слуги растекались по сторонам, деловито прятали принесённое, брали что-то новое и пускались в дальнейший путь.

Наверх, ощутил Фесс указание амулета. Влево и вверх.

Что-то сухо щёлкнуло, вспыхнул огонь. Отец Виллем оказался запасливее остальных – и факел с собой прихватил, хоть и небольшой, и даже огниво.

– Алхимическое, между прочим! – с некоторой гордостью, несмотря ни на что, объявил маэстро Гольдони. – Моя идея!.. а этот mediocritа Гоцци украл, стащил, присвоил!..