Когда муж - оборотень...

— Прости. Не хотел напугать, — Улыбнулся папа, — Как же я рад, что ты к нам вернулась Маришка. Я с ума сходил, не мог себе простить, что не смог вас защитить, а придя сюда, тебя здесь не нашел. — Грустно улыбнулся он.

— Пап, ты прости, что все так получилось. Я не хотела, — мой голос дрогнул.

— Я знаю, дочка, знаю, — папа добродушно улыбнулся,

— Я боюсь Влада пап, очень! — пожаловалась я.

— Сила женщины, самая великая сила мироздания. И в волке можно разбудить щенка, ласкаю да нежностью.

— Я принадлежу другому волку пап. — Из моих глаз, невольно побежали слезы.

— Положись на волю богов милая, они мудрые, им с высоты виднее, кому с кем быть.

Отец исчез, а мама, стоявшая в комнате, рухнула на лавку.

— Святая ночи царица! Сила! Твоя сила, к тебе вернулась. Слава Чернобогу великому!

Я почувствовала себя уставшей и попросила маму выйти. Просто понежилась в постели под шум дождя. Муж не приходил, и слышно его не было, из чего я сделала вывод, что он не дома. Оставалось надеяться только, что никого не убивает и никому не пакостит. Чем живет община, я пока, что понятия не имела.

Оборотни, тут живут, маги, или простые люди, я понятия не имела, но в любом случае я не собиралась делать ничего, идущего в разрез со своей совестью.

Захотелось размять ноги, я встала, походила по комнате, заглянула в сундук, обнаружила там фотоальбом в винтажном стиле. Достала, села на лавку. Первое же фото, было с нашего венчания. Влад, в белой рубахе с обережной вышивкой и я, в белом сарафане, с венком из полевых цветов, такие красивые, счастливые. Вот на семейных праздниках за столом, вот на Ивана Купалу прыгаем через костер, вот я полю грядки в огороде, вот делаю с детками обережных куколок из тряпочек. Я, что, и здесь была учителем? Вот я с большим животом, до обури счастливая. А вот я, на руках с Ирой! Это совершенно точно она.

— Девочка, моя ты возвращалась ко мне! Но почему же? Почему же снова ушла?

— У вас слишком много грехов мамочка, я забираю вашу тьму.

Появившаяся передо мной девочка, грустно улыбнулась.

А мое сердце зашлось от боли.

— Прости нас милая! Прости!

Слезы душили, я разрыдалась в голос.

Бедная моя девочка! Как же твоя душенька из—за нас дураков страдает, нужно это прекратить! Знать бы как?

— Где ты, Вика? Где ты, любимая?

В мою голову ворвался голос Вадима, но я не успела ответить, в комнату вошла мама с четырьмя девушками.

Одна сестра, другая невестка, жена Гриши, не знаю, откуда, но я это знала, и две жрицы общины.

В бане исполнили ритуал омовения, смывая чужое негативное влияние, порчу болезни, обернули меня на несколько минут в ржаное, соленое тесто, затем пропарили вениками и несколько раз окатили то ледяной, то горячей водой. Читая знакомые мне заговоры. Да, все, что я слышала и видела теперь, казалось мне знакомым.

Мне на глазах становилось легче, я чувствовала, как силы заполняют меня. Это непередаваемое ощущение уверенности, эйфории, желание жить и горы свернуть.

— Улыбаешься! Ты улыбаешься!

Мама засмеялась от счастья и поцеловала меня в щеку, завела на крыльцо дома. А сама спустилась вниз.

— Ты куда мам? Дождь ведь!

— Это нечего! Мы тут рядом живем. О тебе теперь муж позаботиться! Иди в дом, не бойся. Он тебя и так слишком долго ждал.

Мама с девушками поспешили уйти, а меня реально затрясло то ли от страха, то ли от возбуждения.

Мужчина был определенно хорошо собой и, скорее всего, у него как у волка самца, осталась надо мной власть как над его самкой.

— Чего встала? входи, а то простудишься.

— Девочка, моя ты возвращалась ко мне! Но почему же? Почему же снова ушла?

— У вас слишком много грехов мамочка, я забираю вашу тьму.

Появившаяся передо мной девочка, грустно улыбнулась.

А мое сердце зашлось от боли.

— Прости нас милая! Прости!

Слезы душили, я разрыдалась в голос.

Бедная моя девочка! Как же твоя душенька из—за нас дураков страдает, нужно это прекратить! Знать бы как?

— Где ты, Вика? Где ты, любимая?

В мою голову ворвался голос Вадима, но я не успела ответить, в комнату вошла мама с четырьмя девушками.

Одна сестра, другая невестка, жена Гриши, не знаю, откуда, но я это знала, и две жрицы общины.

В бане исполнили ритуал омовения, смывая чужое негативное влияние, порчу болезни, обернули меня на несколько минут в ржаное, соленое тесто, затем пропарили вениками и несколько раз окатили то ледяной, то горячей водой. Читая знакомые мне заговоры. Да, все, что я слышала и видела теперь, казалось мне знакомым.

Мне на глазах становилось легче, я чувствовала, как силы заполняют меня. Это непередаваемое ощущение уверенности, эйфории, желание жить и горы свернуть.

— Улыбаешься! Ты улыбаешься!

Мама засмеялась от счастья и поцеловала меня в щеку, завела на крыльцо дома. А сама спустилась вниз.

— Ты куда мам? Дождь ведь!

— Это нечего! Мы тут рядом живем. О тебе теперь муж позаботиться! Иди в дом, не бойся. Он тебя и так слишком долго ждал.

Мама с девушками поспешили уйти, а меня реально затрясло то ли от страха, то ли от возбуждения.

Мужчина был определенно хорошо собой и, скорее всего, у него как у волка самца, осталась надо мной власть как над его самкой.