Когда мы мечтаем

На деле сквер – или скорее оазис зелени посреди города – был крошечный. Всего одна дорожка: от входа до выхода и обратно. По правую и левую сторону от нее – площадки со скамейками. Круг высаженных деревьев, ветви которых так переплетались над дорожкой, что почти получалось представить, будто ты вовсе не в мегаполисе. Во всяком случае, если сможешь отрешиться от шума автомобилей и людей, все время прогуливающихся по этому островку.

Скамейка, на которой раньше сидела парочка, стояла ровно посередине сквера. Перед ней прогуливался голубь и клевал что-то с земли – в остальном сквер пустовал. Я положила рюкзак у скамейки и села. Мой взгляд блуждал по зелени и бесчисленным просветам серого бетона за листвой деревьев.

Посидеть на природе – пусть даже в окружении стали, бетона и стекла – всегда помогало мне проветрить голову. Мне нравится это чувство, когда нет нужды говорить или думать, а можно просто… быть. Есть в этом что-то весьма успокаивающее.

В ушах вдруг как будто раздался мамин смех, и царапнуло как ножом по сердцу. Я подавила порыв обернуться и проверить, не стоит ли она у меня за спиной. Понятно, насколько это бессмысленно. На природе, среди деревьев, не думать о родителях тяжелее всего. Мы часто отправлялись на хайкинг или в походы, устраивали пикники, о чем у меня остались бесчисленные воспоминания. Горькие и вместе с тем… сладкие. Сидеть здесь и наслаждаться воспоминаниями. Сейчас я нечасто позволяю себе предаваться фантазиям на тему «а что, если б?..» Занималась этим постоянно после аварии.

Для меня загадка, как Мэл удалось так быстро продолжить с того места, на котором все оборвалось.

Я вытащила из рюкзака альбом, положила его на колени и принялась насколько возможно переносить пейзаж на бумагу. С каждой минутой эскиз становился все более оформленным – картинка начинала казаться живой. Слишком резкие линии пришлось растушевать кончиками пальцев, тут же почерневшими от графита.

Я заметила, что начало смеркаться. Задул ветер, температура упала, стало подмораживать. Я подправляла кое-что в парочке на рисунке, когда в рюкзаке зазвучал телефон. Заложив карандаш между страницами, я закрыла альбом. Затем – вытащила сотовый.

Чжэ Ён: Таблетки от головной боли, вызванной стрессом, пожалуйста.

Размышляя над ответом, я откинулась на скамейку.

Я: Стрессом какого рода?

Чжэ Ён: Мин Хо, который пока недостаточно отработал хореографию для концерта, и Эд, который вот-вот слетит из-за этого с катушек.

Я: Ой-ей. Так плохо?

Чжэ Ён: Терпимо. Мы все слегка на нервах и постоянно цепляемся друг к другу. Потом ссоримся и снова миримся. Как всегда.

Я: А почему на нервах?

Чжэ Ён: Сегодня руководство сообщило, что их не устраивает хореография – особенно кусок, над которым работал Эд. В ближайшей перспективе они хотят кое-что поменять, но пока карт не раскрывают.

Чжэ Ён: Что не казалось бы и в половину таким диким, не будь старт турне всего через месяц.

Я: Каждый новый альбом – новая программа, да?

Чжэ Ён: Именно.

Я: Но разве не поздновато вносить изменения?

Чжэ Ён: Вообще – да, но раз уж там наверху так захотели, не нам возражать.

Я: Как глупо. Всегда думала, что стоит дойти до определенной ступени успеха, и… не знаю, твой голос приобретает больший вес?

Чжэ Ён: Не то что мы вообще ничего не можем сделать, но… все сложно.

Было слышно, как он вздохнул на последних словах.

Я: Надеюсь, вы разберетесь. А у Эда не случится припадок из-за Мин Хо.

Я: О, и у тебя перестанет болеть голова!

Чжэ Ён: Спасибо, Элла.

Новых сообщений не последовало, и я восприняла это как знак, что он продолжил репетировать. Только тогда я наконец огляделась – в сквере уже стемнело. Я поежилась, растерла руки. Собрала вещи и двинулась в сторону дома.

Глава 17

Учеба-работа. Долгожданный рутинный ритм следующей недели, в него можно погрузиться и не беспокоиться о неожиданностях. По крайней мере здесь я знаю, чего ждать. Я проводила больше времени в библиотеке, иногда вместе с Мэттом дописывала домашку и делила свободное время между книгами и незаконченными рисунками.

Разговоры с Чжэ Ёном – единственное, что выбивалось за рамки. Благодаря его жесткому графику мы обходились перепиской, и все же много энергии у меня уходило на то, чтобы не бегать в панике по потолку. Будь моя жизнь книгой, я бы с удовольствием пролистала ее до конца следующей главы. В ожидании выходных и встречи я стала нервной, взвинченной. Хоть и пыталась занять себя, прятаться от собственных мыслей поздними вечерами в постели, когда кругом все стихало, мне не удавалось. Отключать голову – искусство, которое, видимо, мне и за всю жизнь не постичь.

Со вздохом я отперла дверь квартиры. Сегодня дом меня встретил каким-то слишком агрессивным звуковым сопровождением. По ботинкам у двери я поняла, что это, должно быть, Лив разбушевалась на кухне. Странно, обычно она, пока печет, включает музыку и подпевает. Но на этот раз в квартире царила колкая тишина, которую нарушал только перестук мисок и формочек. Почти пугающая.