Когда мы покинули Кубу

– На церемонию в честь нашего возвращения, которую Кеннеди устраивает здесь, в Майами, на стадионе «Апельсиновая чаша»?

Я качаю головой. Он улыбается, опять становясь похожим на прежнего Эдуардо.

– Понимаю. Будь моя воля, я бы тоже не участвовал в этом фарсе. До свидания, Беатрис.

– До свидания, – повторяю я, как эхо, и провожаю его взглядом.

Он оставляет меня одну в кабинете Хуана. По моему лицу катятся слезы, вызванные чувством, которому я не могу подобрать названия.

Глава 30

После освобождения из плена Эдуардо почти не показывается в свете, и это меня не удивляет. Его имя по-прежнему у всех на устах, вся женская половина Палм-Бич стосковалась по нему, участие в событиях на Плайя-Хирон добавило его образу таинственности. Людям, которые плохо информированы, наша беда представляется чем-то романтическим. В их глазах Эдуардо превращается в эффектную фигуру.

Я поступаю в университет в Майами. К счастью, мне засчитывают те курсы, которые я прослушала в Лондоне. Обучение я могу оплачивать сама, на деньги от ЦРУ. Мне приятно снова оказаться на студенческой скамье, хотя и немного странно обсуждать в академической обстановке то, что играет такую важную роль в моей личной жизни.

Выставлять себя на всеобщее обозрение мне не нравится, поэтому на вечеринки я не хожу. Когда Ник не в Вашингтоне, провожу дни и ночи с ним, а в его отсутствие общаюсь с сестрами. Соблюдать секретность необходимости нет. Я уверена: весь город знает, что я живу здесь с сенатором Престоном. Наверняка не осталось незамеченным и то, что с праздника в доме Элизы Эдуардо и я исчезли одновременно. О его возвращении и о нашем объяснении в кабинете Хуана мы с Ником не разговаривали. Мы виртуозно избегаем того, о чем не можем говорить: стараемся не упоминать о будущем и о напряжении между нашими странами, не замечать внешнего давления на наш частный мирок.

По окончании сезона я не еду с Ником в Вашингтон, а остаюсь в его доме в Палм-Бич. Там встречаю лето, а потом и осень. Я любовница, которую посещают по выходным, праздникам и в дни парламентских каникул.

По утрам я гуляю по пляжу. Иногда встречаюсь с идущей в школу Марией на полпути между нашими домами. Родители молчат, хотя, вероятно, не одобряют этих наших встреч, считая, что я дурно влияю на младшую сестру. Может, они не протестуют из любви ко мне, а может, из страха перед Ником. Восстановить мою репутацию он не в силах, но, благодаря положению, которое он занимает в обществе, старая гвардия хотя бы не нападает на меня открыто.

Сегодня утром, возвращаясь с прогулки, я вижу на веранде мужчину. Когда я его узнаю, у меня сжимается сердце, и ноги едва не подкашиваются. В годы моего детства наши с ним отношения были гораздо проще. Я смотрела на него как на самого важного человека в мире, старалась радовать его, хотела, чтобы он мною гордился.

– Не ожидала тебя здесь увидеть, – говорю я, сглотнув ком в горле.

– Мне захотелось с тобой встретиться, – отвечает отец, и его голос кажется мне более грубым, чем я запомнила.

– Зачем?

До сих пор родители не делали никаких попыток со мной связаться. Мы не виделись и не разговаривали два года.

– Затем, что я беспокоюсь. Все говорят, что ты живешь здесь с Престоном.

– Живу.

– Пожалуй, я не удивлен.

– Потому что всегда знал, что я плохо кончу?

– Потому что ты всегда поступала, как тебе вздумается, мало заботясь о мнении окружающих.

– Попробую угадать: ты обвиняешь меня в безрассудстве и импульсивности?

– Отнюдь. Эти твои качества мне нравятся. Правда, общество, к сожалению, не всегда смотрит на вещи так же, как мы. Будь ты мужчиной, тебя хвалили бы за смелость и амбициозность. Будь ты женщиной, но на Кубе, твое поведение воспринималось бы как простительные причуды красавицы, которой сумасбродство по карману. Однако мы не на Кубе, и хоть ты по-прежнему Перес и останешься Перес навсегда, здесь твоя фамилия уже не значит того, что значила там. Здесь мы должны делать больше, работать усерднее, продвигаться вперед… Иначе нас затопчут. Эта страна не рада нашему приезду, о чем не перестает нам напоминать. Излишества, чудачества, потакание своим прихотям – мы уже не можем себе этого позволить. Люди, которые нас окружают, глупы и опасны.

– Ты боишься, что я опозорю фамилию.

– Я боюсь за тебя. Я не смогу быть рядом с тобой всегда. Я хочу знать, что когда я умру, моя семья останется на плаву: моя жена сможет вести тот образ жизни, к которому привыкла, а у дочерей будет кто-то, кто о них позаботится. Я хочу безопасности для дорогих мне людей. – Отец отворачивается от меня и смотрит на море. – Твоего брата я защитить не смог. Больше я не повторю эту ошибку.

– Я не Алехандро. Со мной ничего не случится.

– А ты не думала, что до меня, возможно, доходят слухи о том, как ты рискуешь? Что о тебе уже шепчутся не только в Палм-Бич?

– Я думала, ты больше не интересуешься политикой.

– Ты думала неверно. Политика и бизнес неразделимы. Просто сейчас я стал осторожнее в выборе друзей и союзников. Жаль, о тебе нельзя сказать того же.

– Ты против моих отношений с Ником.