Когда мы упали

– Сначала… все было сложно. Из-за моих спусковых крючков. Но я рассказала ему о прошлом, и он уважает установленные границы. С ним мне становится легче. Я чувствую, как с каждым днем все сильнее рушатся стены.

Доктор Лунд вдруг выпрямился в кресле, и я нахмурилась.

– Что? – спросила я, заметив его странную реакцию.

Доктор Лунд окинул меня странным взглядом, а потом поинтересовался:

– Ты рассказала ему о своем прошлом?

– Да, – медленно кивнув, ответила я.

По лицу доктора Лунда расползлась улыбка. Вообще, его лицо принимало разные выражения: строгое, встревоженное, заинтересованное, но я прежде не видела на нем столь явного удивления.

– Лекси, мы проводим эти сеансы уже много лет. И людей, что знают о твоем заболевании, тех, кому за это время ты о нем рассказала, я могу пересчитать по пальцам одной руки: твои папа с мамой, конечно же, Дейзи и я. Даже своим лучшим подругам в университете, Молли, Касс и Элли, ты ничего не сообщила, потому что… – Доктор Лунд замолчал, ожидая моего ответа.

Теребя рукав свитера, я призналась:

– Потому что не хотела, чтобы они видели меня слабой. Некой жертвой, вокруг которой придется ходить на цыпочках. Мне хотелось поступить в университет и перестать быть страдающей анорексией Лексингтон Харт.

Доктор Лунд задумчиво кивнул, как умеют лишь психотерапевты. Поднеся сложенные домиком ладони к губам, он спросил:

– Но ты рассказала этому мальчику, хотя знаешь его всего пару месяцев. Чем он отличается от твоих подруг?

Пожав плечами, я опустила взгляд. Мне не хотелось говорить доктору Лунду, что с Остином я ощущала духовную связь. И не стоило объяснять ему, что порой поезд жизни может без всякого предупреждения врезаться в кого-либо и потерпеть крушение, и тогда этот кто-то начинает вытаскивать тебя из-под давящих на грудь, тяжелых обломков. Я не желала делиться тем, что Остин тоже познал трудности. И, хотя наши проблемы по сути являлись противоположными, в этой борьбе мы оказались родственными душами. Мы сражались, чтоб не позволить уничтожить в нас все человеческое.

Остин вносил краски в мою серую жизнь.

Он был мне дорог.

Я скрывала его, как очередную тайну, которой не хотела делиться.

– Лекси, не нужно рассказывать мне о нем прямо сейчас. Просто в твоем выздоровлении наметился новый этап. И мне хотелось бы, чтобы ты поразмыслила, чем этот парень отличается от всех остальных. Думаю, ты понимаешь, насколько серьезный шаг совершила, когда призналась ему. И меня это радует. – Доктор Лунд откинулся на спинку кресла, и я медленно подняла на него взгляд. Довольное выражение на его лице тут же сменилось озабоченным. – И в то же время беспокоит. Ты доверилась кому-то, открылась после того, как много лет пряталась за темной одеждой и макияжем.

– Тогда почему вы тревожитесь? Вы вроде бы сказали, что это прогресс? – тихо спросила я.

– Потому что последствия могут быть разные.

– Я не понимаю…

– Лекси, возможно, этот мальчик способен вытащить тебя из скорлупы, помочь справиться с неуверенностью, заставить почувствовать себя настолько значимой, что этого не измерить никакой шкалой. Или он может поднять тебя наверх лишь для того, чтобы сбросить вниз. И ты окажешься в такой тьме, какой не видела даже несколько лет назад. Сама решай, стоит ли он того, чтобы рискнуть.

Я раздумывала над словами доктора Лунда. Хотя, честно говоря, за последние несколько недель я без памяти влюбилась в Остина, и сама мысль о том, чтобы не разговаривать с ним, казалась невыносимой. Только с Остином я могла быть самой собой. Никакого притворства и лицемерия; лишь я и он.

«Остин стоит того, чтобы рискнуть».

– Не торопись, Лекси. Просто подумай об этом. А когда будешь готова, мы сможем все обсудить. – Доктор Лунд нацарапал в блокноте еще несколько строк, а потом захлопнул его. – Время вышло.

Я встала и направилась к выходу из комнаты, а доктор Лунд вдруг сказал:

– Лекси, еще кое-что. Если ты по-прежнему продолжишь терять вес, я буду вынужден отправить тебя на обследование. Учитывая, что в последнее время ты выполняешь много физических упражнений, пару фунтов вполне объяснимы. Но чуть больше уже станут тревожным знаком, признаком того, что ты возвращаешься к старым привычкам.

Я холодно взглянула на доктора Лунда и, быстро выйдя из кабинета, направилась в туалет в другом конце коридора. Сердце бешено колотилось в груди.

Подойдя к ряду раковин, я заставила себя взглянуть на отражение в зеркале.

Я похудела.

Сбросила вес до девяноста двух фунтов.

Больше, чем предполагал доктор Лунд.

По лицу начала расползаться медленная улыбка. Подняв руки, я провела ими по телу. Ключица становилась все более заметной, в точности как мне нравилось. Щеки приобрели желтоватый оттенок и четко выделялись на фоне лица. Я приподняла подол длинного свободного платья, не обращая внимания на мгновенное отвращение при виде слоев жира на впалых бедрах. Я заметила, что промежуток между ними увеличился. Пусть немного, но все же. Расстояние между бедрами казалось для меня всем. По нему я отслеживала потерю веса. Оно являлось доказательством победы над собой.