Когда мы встретимся снова

Бет пришло в голову, что Сюзанна не рассказывала ей об этом, потому что стыдилась. Или, может быть, она решила, что рассказала достаточно, чтобы Бет поняла все недосказанное, но сочла ее жестокосердной, поскольку подруга никогда не выказала ей ни малейшего сочувствия.

И когда у миссис Райт случился удар, Бет тоже до конца не поняла, что это значит. Сюзанна, правда, упоминала в своих письмах, что мать частично парализовало, что у нее нарушилась речь, но она опустила подробности, не рассказав того, что на самом деле означало ухаживать за ней. Кроме того, Сюзанна казалась счастливой, оттого что может заботиться о своей матери, и в одном из писем она даже пошутила, что это веская причина, чтобы не искать настоящую работу.

В воображении Бет миссис Райт по-прежнему оставалась улыбающейся кругленькой женщиной, с которой она когда-то встречалась, просто теперь она сидела в инвалидном кресле и указывала Сюзанне, как приготовить обед и испечь пирожные. Поскольку дома у самой Бет царил ад, она даже позавидовала Сюзанне. Она живо представила себе, как прохладными вечерами та сидит у огня в обществе своей матери или как везет ее на прогулку в кресле-каталке в хорошую погоду.

* * *

Разумеется, теперь-то она вполне понимала, что в письмах Сюзанны ей следовало читать между строк, и догадалась, почему подруга почти ничего не знала о рок-музыке или о модных книгах и фильмах — у нее просто не было ни времени, ни возможности познакомиться с такими вещами поближе. Когда Сюзанна извинялась за то, что ее письма были очень краткими и скучными, Бет следовало уразуметь, что она слишком уставала и у нее не было повода написать что-нибудь более веселое и интересное.

Но тогда Бет была уже в шестом классе и у нее хватало собственных проблем. Ее вполне удовлетворяло то, что почти в каждом письме Сюзанна буквально умоляла ее не отказываться от своей мечты стать адвокатом и напоминала ей, что она достаточно умна, чтобы успешно сдать все экзамены и добиться успеха. Если бы не это, Бет могла бы бросить школу, где она ощущала себя парией, ушла бы из дома, который ненавидела, и нашла бы себе бесперспективную работу.

«Ты ее вечная должница», — пробормотала она себе и почувствовала укол совести за то, что, поступив в университет, намеренно позволила их дружбе угаснуть.

Может быть, ее рассуждения действительно были здравыми. Отгородиться ото всех, кто знал прежнюю Бет, представлялось ей единственным способом создать Бет новую. Она вспомнила, как истратила львиную долю своей первой стипендии на обновки — удлиненное пальто из красного бархата, длинные черные сапоги и потрясающую черную шляпку. Для нее жизненно важно было выглядеть сногсшибательно, чтобы навсегда прогнать воспоминания о тех обносках, которые доставались ей после старшей сестры, о насмешках воспитателей и жалости соседей. В таком наряде ей не нужна была Сюзанна, чтобы сказать ей, что она умна, — Бет и так знала это. Никто не осмелился бы унизить девушку, выглядевшую так, как она.

«Но дело было совсем не в том, как ты выглядела», — вновь пробормотала Бет себе под нос. Теперь она знала, что окружающих ее людей остановили защитные бастионы, которые она возвела вокруг себя. И она никогда не узнает, чего она лишилась при этом, — и хорошего, и плохого.

Глава восьмая

На следующий день Стивен Смит нанес первый визит Сюзанне Феллоуз, и она поразила его до глубины души.

Разумеется, ему было известно о том, что люди на Доури-сквер считали ее алкоголичкой, поэтому он ожидал увидеть тетку с грубой внешностью, всклокоченными волосами и, может, даже с выбитыми зубами. Но Сюзанна Феллоуз предстала перед ним на удивление обычной и даже неприметной: так, по мнению Стивена, могла бы выглядеть женщина, работающая в кондитерской или в супермаркете.

Она оказалась почти полной противоположностью Бет буквально во всем: невысокого роста, коренастая, нервная. У Стивена сложилось впечатление, что и особым умом она не блещет. Он никак не мог взять в толк, как суровая и холодная Бет Пауэлл могла подружиться с этой женщиной.

Не успел он оправиться от одного сюрприза, как Сюзанна преподнесла ему другой. Она заявила, что беспокоится о том, что могла расстроить Бет, отказавшись от ее услуг как адвоката. Стивен изумился, ему и в голову не могло прийти, что человек, обвиняемый в двойном убийстве, способен заботиться о чьих-то чувствах. Он едва успел переступить порог комнаты для допросов в тюрьме и представиться, как она пустилась в пространные и эмоциональные объяснения.

— Не волнуйтесь, вы не расстроили ее, — ответил он. — Бет вполне понимает причины, которыми вы руководствовались, вот почему она прислала меня вместо себя. Но она все-таки надеется, что вы позволите ей время от времени навещать вас, просто по-дружески.