Когда мы встретимся снова

На этих каникулах Бет узнала о своей матери много такого, о чем и не подозревала раньше. Ее мать оказалась таким же снобом, как и отец. Когда они спорили и ссорились с сестрой, та заявила, что Алиса вышла за Монтегю только потому, что считала, будто у него куча денег и ей очень хотелось пожить в роскошном доме. Роза сказала, что у сестры что-то вроде «мании величия» и теперь ей приходится расплачиваться за то, что она вышла замуж за нелюбимого мужчину только для того, чтобы занять положение в обществе. Роза заявила, что, если бы у матери Бет оставалась хоть капелька мозгов и мужества, ей следовало бы взять дочь и уйти от мужа, но, добавила она, этого никогда не произойдет, потому что она такая же неудачница, как и сам Монтегю, и не сможет, да и не захочет зарабатывать себе на жизнь.

Мать же утверждала, что все это неправда, но первый вопрос, который она задала Бет о Сюзи, был о том, в какую школу ходит ее новая подруга. Разумеется, Бет не знала этого, зато знала тетя Роза, и голос ее был полон сарказма, когда она ответила:

— Можешь не беспокоиться о том, что твоя дочь спутается здесь с чернью, я знаю эту семью. Девочка ходит в «Крофт», это частная школа. Мистер Райт занимает пост менеджера крупной страховой компании, а его дом — один из самых больших в Луддингтоне.

После того как эти сведения были переварены, Бет получила позволение встретиться с Сюзи после обеда. Может быть, мать полагала, что они просто играют во дворе у Райтов, хотя она никогда прямо не спрашивала об этом. Она была слишком рада представившейся возможности почитать или походить по магазинам вместе с сестрой.

Собственно говоря, за целый месяц Бет лишь дважды побывала у Сюзи дома. Чаще всего Сюзи просто ждала ее у ворот с велосипедом, и складывалось впечатление, что она стремилась побыстрее удрать из дому. Точно так же Бет всего несколько раз приглашала Сюзи к тете Розе и всегда торопилась поскорее увести ее оттуда под тем предлогом, что, дескать, в магазинах или в парке намного интереснее.

* * *

— Теперь, став взрослым человеком, — заключила Бет, после того как рассказала Стивену о своей первой встрече с Сюзанной и о том, какое влияние на нее оказала эта встреча, — я понимаю, что мы обе скрывали свои семейные тайны. Я не хотела, чтобы Сюзанна узнала, что мы попросту бедны или что мой отец был пижоном, который к тому же избивал свою жену. Она же не желала, чтобы я увидела ее полоумную бабушку. Кроме того, было кое-что еще. Мы обе чувствовали себя непохожими на других. Сюзи считала меня бесстрашной, умной, всегда готовой придумать какое-то необычное развлечение. Ей тоже хотелось быть такой. Я же мечтала о том, чтобы походить на нее, быть такой же милой, уравновешенной, женственной и по-настоящему элегантной, иметь счастливую семью и самый прекрасный в мире дом.

— И когда же вы начали подозревать друг друга в скрытности? — поинтересовался Стивен.

— Не думаю, чтобы у нас когда-либо возникали подобные мысли, или, скорее всего, наше упрощенное представление друг о друге наиболее полно отвечало тому, кем мы на самом деле были тогда. — Бет вздохнула и беспомощно взглянула на Стивена. — Но когда видишься с кем-нибудь всего лишь один месяц в году, летом, то это похоже на курортный роман, правда? Ты просто не замечаешь недостатков. Хотя мы кое-что узнали друг о друге, например, обе признались, что настоящих подруг у нас не было. Она сказала мне, что ее бабушка стала для нее сущим наказанием, а я — что моей отец был изрядной сволочью. Но поскольку сами мы никогда не имели возможности видеть все это, то не могли и догадаться, насколько плохо обстояли дела в действительности. Полагаю также, что, когда мы были вместе, нам хотелось забыть о том, что в течение остальных одиннадцати месяцев мы влачили довольно-таки жалкое существование.

— Но вы поддерживали связь друг с другом в письмах на протяжении этих самых одиннадцати месяцев?

— О да, одно письмо примерно каждые две-три недели. Но ведь ты, наверное, знаешь, о чем пишут дети друг другу? В основном о том, что они сделали и какие книги прочитали. Думаю, когда Сюзанна писала мне в Коппер-бичиз, она, должно быть, считала, что это — роскошное поместье. Видишь ли, иногда в разговоре я упоминала конюшни или длинную подъездную аллею. Она не знала о разбитых окнах, о прохудившейся крыше или о мышах, бегающих по кухне. Точно так же я воображала, что бабушка Сюзанны сидит в кресле-каталке и вяжет на спицах, а мать, в чистом переднике, печет пирожки. Я уж точно не могла представить себе перепачканные калом простыни или же безумную старуху, бродящую по дому и выкрикивающую невесть что.

— Сколько же всего раз ты была в Стрэтфорде летом? — спросил Стивен.

— Пять. После первой поездки меня отправляли туда на поезде одну. Мать оставалась дома с отцом. Но в то лето, когда мне должно было исполниться шестнадцать, отец не отпустил меня.

— Почему?