Когда мы встретимся вновь

— Майк, ты что, плачешь? — и положила не его лицо маленькие ладошки.

— Нет, нет, малыш, — уверенно покачал он головой и повернулся к Эрике, пряча глаза. — Простите, — поставил он Глашку на пол, разогнулся, выдохнул. — У неё зелёные глаза, да?

— Да, в отца, — кивнула Эрика, ничего не понимая. Потому что он действительно плакал. Скупо, поспешно вытер слезу.

— Простите. Это личное. Не думал, что… — он тряхнул головой. — Я же говорил, да?

— Что ваш сын болен? — с сочувствием кивнула Эрика и, кажется, догадалась что его так расстроило. — И что из-за лечения детей у него, скорее всего, не будет. Майк, — положила она свою руку на его, а потом сжала её, но не нашла слов. Да и чем? Как она могла его утешить? Только отвлечь. — А у нас тоже есть для вас подарок. Правда, дети?

Они с недоумением уставились на Эрику, но, к счастью, уже давно научились читать по губам.

— Да! — крикнул Данька и подпрыгнул, когда Эрика начертила пальцами прямоугольник.

— Ну, несите, несите, — погнала их в комнату.

— Надеюсь, это не мавританский калоед, и не слаборогая козявка? — улыбнулся Майк. — Я же ничего не перепутал?

— Ничего, — уверенно похлопала его Эрика по руке.

Дети вернулись, вдвоём неся большой альбомный лист.

На нём сверху было написано «С новым годом!». Причём буквы «Ы» и «Г» были развёрнуты в другую сторону, но дети старались. И действительно хотели его подарить Майку, когда он снова приедет. На память об их прогулке.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 41. Эрика

Вошло на эпическое полотно всё: и каток с трибунами, и красный китайский термос, и снеговик с палочками вместо рук. И, конечно, Эрика (зелёная шапка), не путать с Даниэллой (красная шапка), Майк (чёрное пальто и шарф), Данька (в кармане тощеклоп красивый).

— Не путать с некрасивым? — уточнил Майк

— А я предупреждала, — произнесла Эрика сквозь зубы и пожала плечами, когда Данька стал увлечённо рассказывать, что тощеклоп похож на красноклопа обыкновенного, но…

Честно говоря, Эрика и сама ни разу не дослушала это до конца.

— А это самолёт, — беспардонно смешалась в разговор двух энтомологов, известного и новообращённого, Глашка. — На нём к нам прилетит папа.

И, недолго думая, поднятым с пола фломастером подписала «ПАПА» и кривой стрелкой указала в иллюминатор. Сосредоточенно пыхтя и высунув язык нарисовала кривую рожицу в круглом окошке и довольная надела на красный фломастер колпачок.

— В общем, получите, распишитесь, — улыбнулась Эрика И погнала детей одеваться, хлопая в ладоши. — В темпе, в темпе. Нина нас уже, наверно, заждалась.

— Вы тогда тоже одевайтесь, а я подгоню машину поближе, — подскочил Майк. — Буду ждать вас внизу.

— А мне казалось вы не курите, — помогала Эрика устроиться детям в большой машине, заметив, как Майк выкинул окурок, когда они спустились, и убрал в карман телефон.

— С тех пор как сын заболел, всё словно ищу куда деть руки, — показал он, как пожимает их, перехватывает, словно не может найти им место. — А с сигаретой вроде как есть чем их занять.

— Ого! Заглянула Эрика в салон. А детские сиденья, два штука, здесь оказались случайно?

— Вы меня раскусили, — улыбнулся Майк, — хотел похитить вас и устроить свою прогулку. Но, может, в следующий раз, — помог он пристегнуться малышам. — И, мне кажется, тут есть такая функция, — потыкал он в табло, нагнувшись в открытую дверь. И перед детьми, у каждого, загорелось по экрану, вмонтированному в спинку кресла.

— Вау! Мам! — крикнул Данька.

— Мультики! — пискнула Глафира.

— А мы сможем спокойно поговорить, — раздав детям наушники, открыл Майк Эрике дверь.

Встроились в поток машин. И он уточнил:

— Значит, отца ваших детей зовут Илья?

И, может, Эрике показалось, но голос у него был ну очень заинтересованный.

— И мы, кажется, переходили на «ты», — улыбнулась Эрика, всё у них на «ты» не клеилось. — Да. Илья.

— И вы вместе выросли, насколько я понял из фотографий?

— Ходили в одну школу, жили рядом, в универе встречались. Он учился здесь, я — в Москве. Потом он должен был уехать в Бостон, а я… — Эрика вздохнула.

— А вы попали в какую-то неприятную историю, если я правильно запомнил.

— Да. Он не знал, что я беременна. Я не успела сказать. И больше мы так и не встретились.

Она рассказывала ему про Илью всю дорогу, пока они ехали до магазина. А когда вернулись в машину из «Ленты» с огромными пакетами продуктов, за которые, конечно, заплатил Майк (но не драться же с ним на кассе!), он вдруг развернулся к Эрике всем корпусом, когда машина встала на светофоре:

— Что это была за скверная история?

И такой у него был взгляд, что Эрика поёжилась. Будто её история касалась его лично. Словно от того, что она скажет, что-то зависит и сильно изменится. А она не могла сказать ему всё. Всё до конца, как было на самом деле. Потому что… не могла.

— Я работала тогда у одного армянина на заправке, назовём его для удобства, скажем, Ваграм. И воровала у него бензин…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 42. Эрика