Когда начнутся дожди

– Если будете подчиняться моим указаниям, хорошие отношения со мной сослужат вам добрую службу, мисс Фрейзер. Ну а если нет…

Он развел руками.

– Понимаю, – ответила Элиза.

Она рассудила, что разумнее всего соглашаться с Чатуром. Во всяком случае, пока.

– Мы с вами будем часто видеться, – продолжил деван. На его лице появилось отдаленное подобие улыбки. – Я на вас рассчитываю и надеюсь, что наше сотрудничество будет проходить в атмосфере полного взаимопонимания. У нас не любят, когда чужаки суют нос в дела дворца.

– Я не собираюсь никуда, как вы выразились, совать нос. Моя работа – фотографировать, и не более того.

– Хотелось бы верить, мисс Фрейзер. Хотелось бы верить. Учтите, я буду пристально за вами наблюдать.

С этими словами Чатур развернулся и вышел.

Этот короткий обмен репликами только усугубил нервозность Элизы, но она решила не зацикливаться на неприятном эпизоде.

Она рассматривала разные помещения для проведения съемки, где свет будет подходящим, но ей сказали, что время и место обсуждению не подлежат. Более того, Элизе дали всего полчаса. Еще она думала о фоне. Элиза предпочла бы совсем простой: зрителя ничто не должно отвлекать от главного, то есть от людей на снимке. Но Чатур забраковал почти все ее идеи, объявив их «в высшей степени неуместными». В результате Элизе было велено фотографировать членов княжеской семьи на фоне богато украшенной стены. Работа предстояла кропотливая.

Выбрав идеальную позицию для камеры, Элиза стала собирать оборудование. Сегодня она воспользуется большой полевой камерой «Сандерсон регьюлар». Впрочем, по сравнению со многими пластиночными фотоаппаратами этот был невелик. Элиза выбрала его в качестве компромиссного варианта: он не слишком много весил и при этом позволял делать снимки надлежащего качества. А еще Элиза всегда носила с собой испытанный компактный «Роллейфлекс» на случай, если вдруг увидит что-то интересное. К счастью, гибкое соединение передней и задней стенок позволяло осуществлять подвижки, таким образом контролируя перспективу и фокальную плоскость, чтобы главный объект съемки всегда был на первом плане.

Понадобилось некоторое время, чтобы установить аппаратуру. С тяжелой треногой из красного дерева и латуни пришлось повозиться. Возможно, потребуется вспышка, и тогда Элизе пригодится специальный порошок. Она установила лампу-вспышку «Агфа» на вторую треногу и закрепила спусковой тросик, состоявший из длинного резинового шланга и резиновой груши, которую надо было сжимать. Давление приводило в действие ударно-кремневый механизм, поджигавший порошок для вспышки. Элиза еще раз осмотрела место будущей съемки, прикидывая, сколько порошка ей потребуется. Вероятно, она успеет сделать три-четыре снимка, самое большее – шесть, поэтому для экономии времени она решила смешать порошок заранее, чтобы не заниматься этим перед каждой следующей фотографией. Решение было рискованным, ведь смешанный порошок мог воспламениться самопроизвольно. Эта смесь магния и хлората калия неоднократно подпаливала Элизе волосы. Но если она усадит своих моделей под дерево, вспышка поможет убрать тени.

Едва Элиза успела закончить приготовления, как, словно по сигналу (видимо, ей не показалось, что за ней все время следят), вошли четверо слуг и внесли нечто, напоминающее трон. Элиза слышала о гадди – роскошных тронах с мягкими подушками. Ярко-красный с золотом, он показался Элизе слишком кричащим. А если такие предметы по вкусу махарадже, значит Джайант и его брат Аниш отличаются друг от друга, как ночь и день. Элиза указала на место под деревом, и слуги установили трон там, а рядом с ним – несколько кресел. Еще один слуга разбросал вокруг розовые лепестки.

Послышался лирический напев флейты, а вслед за ним – барабанная дробь. Элиза вспомнила, что в индийской мифологии барабан пробуждает творение к жизни. Потом она различила шорох шелков, и княжеская семья вышла во двор через полускрытую арку на первом этаже. Они торжественно приблизились к трону и креслам. Из-за всего этого великолепия Элиза разволновалась еще сильнее. Махараджа сел и только после этого удостоил фотографа вниманием.

Махараджа Аниш оказался полным мужчиной, постоянно запускавшим пухлые пальцы в коробку с рахат-лукумом, которая лежала на коленях его супруги Прии, женщины с кислым выражением лица. Махараджа отправлял в рот один кусочек за другим, и от этого вокруг него разлетались облачка сахарной пудры. Глаза у Аниша были красные. Элиза подумала: что, если он не только обжора, но и пьяница? Мама часто говорила, что причина невоздержанности индийских князей – отвратительная традиция полигамии. А полигамию Анна ненавидела всей душой.