Когда начнутся дожди

Элиза уставилась на него во все глаза. Она не ожидала услышать такую безупречную английскую речь.

Мужчина шагнул вперед, и луч света упал ему на лицо. Мужчина был индийцем и выглядел очень сильным. Его одежду покрывала красная и рыжая пыль, а на локте правой руки у него сидела крупная птица с капюшоном на голове.

– Вам точно сюда можно? – спросила Элиза. – Это же вход в зенану, верно?

Она смотрела в широко посаженные глаза цвета янтаря, обрамленные поразительно длинными и темными ресницами, и удивлялась, почему на голове у этого человека нет тюрбана. У раджпутов их носят все мужчины, разве нет? Темная кожа незнакомца сияла на солнце, а блестящие каштановые волосы вились свободными локонами.

– Наверное, вам лучше зайти через вход для торговцев, – прибавила Элиза.

Ей хотелось, чтобы незнакомец побыстрее ушел. Скорее всего, он пришел во дворец торговать, хотя по виду больше похож на цыгана или странствующего певца. Элиза почувствовала, как ее блузка намокла под мышками. Теперь у нее вспотели не только ладони.

В этот момент в комнату вошла пожилая индианка в традиционном костюме, украшенном золотой вышивкой: длинная широкая юбка (гагра), облегающая блузка (чоли) и длинный струящийся шарф (дупатта). Гремучая смесь киновари, изумрудно-зеленого, алого и золотого! И все же вместе эти цвета смотрелись на удивление гармонично. Вокруг женщины распространялся аромат сандалового дерева. От нее веяло тихим спокойствием. Она потянула шнурок за мраморной колонной, и лампа в виде павлина зажглась, озарив ее руки синим и зеленым светом. Потом она сделала несколько шагов в сторону Элизы и слегка поклонилась, сложив ладони вместе. Пальцы женщины были унизаны десятками колец с драгоценными камнями, а ногти сверкали серебром.

– Namaskār[5], я Лакшми. А вы фотограф, мисс…

– Элиза… Элиза Фрейзер.

Она склонила голову. Может быть, сделать реверанс? В конце концов, эта женщина была махарани – то есть княгиней, – и она мать правителя Джурайпура. Клиффорд говорил, что о ее красоте и уме ходят легенды. Вместе с покойным мужем, старым махараджей, они модернизировали многие традиции штата.

Волосы Лакшми были заплетены в косу, а затем собраны в пучок на затылке. Длинная изящная шея, четко очерченные скулы, сверкающие темные глаза. Элиза воочию убедилась, что Лакшми не зря считают красавицей. Жаль, что она не попросила Клиффорда поподробнее объяснить ей придворный протокол. Клиффорд только посоветовал бороться с молью и термитами. Первые едят одежду, вторые грызут мебель.

Лакшми повернулась к мужчине:

– Вижу, ты опять притащил сюда эту птицу.

Мужчина небрежно пожал плечами и вскинул брови. Элиза обратила внимание, какие они темные и густые. Судя по его непринужденной манере, они с Лакшми хорошо знакомы.

– Его зовут Годфри, – ответил мужчина.

– Что это за имя для ястреба? – произнесла женщина.

Мужчина рассмеялся и подмигнул Элизе:

– У моего учителя классических языков в Итоне была фамилия Годфри. Замечательный человек.

– В Итоне? – удивленно переспросила Элиза.

Лакшми глубоко вздохнула:

– Позвольте представить моего второго и самого непослушного сына. Джайант Сингх Ратхор.

– Вашего сына?..

– Вы только и можете, что повторять чужие слова, мисс Фрейзер? – довольно язвительно спросила Лакшми, но тут же улыбнулась. – Впрочем, это естественно, вы ведь волнуетесь. Но я рада, что вы приехали запечатлеть нашу жизнь. Если я не ошибаюсь, фотографии нужны для нового архива в Дели?

При упоминании о работе Элиза оживилась и заговорила с энтузиазмом:

– Да, Клиффорд Салтер хочет, чтобы я сделала неформальные снимки, которые показывают реальную жизнь княжества. Индия манит и завораживает многих. Надеюсь, некоторые из моих снимков попадут в самые престижные фотожурналы. Лучше всего – в «Photographic Times» или «Photographic Journal».

– Понимаю.

– Составить полный путеводитель по жизни княжества на протяжении целого года! Не терпится приступить. Спасибо большое, что пригласили. Обещаю не путаться под ногами, но я столько всего хочу посмотреть, и свет у вас здесь потрясающий. Игра света и тени – это очень важно. Chiaroscuro, светотень, понимаете? Надеюсь, мне удастся…

– Да-да, уверена, вы знаете, что делаете. Ну а что касается моего сына, то он, как только отряхнет с одежды пыль пустыни, будет выглядеть гораздо презентабельнее. – Лакшми рассмеялась. – Признайтесь, вы ведь приняли его за цыгана?

Элиза почувствовала, что краснеет: она ведь и сама приехала вся облепленная пылью. Ее невольно бросило в жар, хотя самый знойный сезон еще не наступил.

– Не смущайтесь, после того как он пропадает в пустыне по несколько дней подряд, никто не узнаёт в нем принца. – Лакшми улыбнулась. – Тридцать лет, а только и делает, что ищет опасных приключений. Предпочитает проводить время среди дикой природы, а не с нами, цивилизованными людьми. Ничего удивительного, что он до сих пор не женат.

– Мама, – укоризненно произнес принц.

Элиза уловила в его тоне предостережение.

Затем принц отдернул занавески и с нарочито скучающим видом оперся о подоконник.