Когда нам семнадцать

Голова тяжелела, заволакиваясь туманом, и вот я уже лечу на невидимых крыльях… Подо мною бурлящий Байкал, чайки, но как-то не страшно. Вдали Тоня. Она сидит на камне и машет мне своей голубой косынкой.

— Лешка! — раздался над ухом громкий голос. — Вставай, Вовка сбежал!

Я вскочил. Передо мною стоял Игорь, встревоженный, запыхавшийся.

— Кто сбежал? Куда?

— Вовка сбежал! Сторож питомника видел… Пошел берегом к Сибирску. С рюкзаком за плечами.

— Почему не вернули?

— Сразу не догадались. А потом я записку в дверях нашел, пишет: «Не беспокойтесь и не ищите». Бежим за ним! — Игорь, трясясь от волнения, показал в кусты. — Там овражек! По нему спустимся к берегу. Бежим!

Раздумывать было некогда. Стали спускаться к Байкалу. Вечерело. Мы то и дело натыкались на невидимые в сумерках коряжины и камни, цеплялись одеждой за сучья. К воде подошли в темноте.

Освежив потные лица и потуже затянув ремни, мы зашагали вдоль берега. Светловатая каменистая полоска, по которой проходил наш путь, то расширялась, то сужалась настолько, что приходилось раздеваться, и, стиснув зубы, брести по холодной воде вдоль отвесных скал. Если Вовка шел тем же путем, то у него было большое преимущество: он двигался засветло и намного опередил нас.

— Быстрее, быстрее! — поторапливал я спотыкавшегося в темноте Игоря.

Он молча повиновался. Но когда на нашем пути повстречалась еще одна скала и предстояло снова лезть в воду, мой друг в изнеможении сел:

— Не могу больше, Лешка. Ну не могу!

— Что с тобой?

— У тебя нет хоть крошечки хлеба?

Только сейчас я сообразил, какую ошибку мы допустили. Прежде чем отправляться за Вовкой, надо было забежать домой и взять чего-нибудь на дорогу.

— Затяни потуже ремень, — посоветовал я Игорю.

— И так уж на последней дырочке. Есть хочу!

— Знаешь что, — разозлился я, — кормись собственным жиром! Пошли!

Игорь нехотя сбросил одежду, вошел в воду, я за ним. Ощупывая ногами дно и держась руками за выступы скалы, мы брели, дрожа от холода, и казалось, нашему пути не будет конца. «Да, поступили опрометчиво, — с горечью рассуждал я. — Вовку догнать не просто». Невольно вспомнилась «дуэль» на Ангаре. История повторяется.

— Ох! — Игорь сделал неосторожный шаг и провалился с головой в яму.

Пришлось помогать вытаскивать его.

— Лезь на скалу! — крикнул я, поняв, что дальше идти опасно.

Ухватившись за корни какого-то дерева, мы вскарабкались на небольшую площадку в скале и стали выжимать одежду. Коробка спичек — единственная, что была у нас, — промокла.

— Как хочешь, а я больше ни шагу, — выстукивая зубами дробь, заявил Игорь.

— Вот что, — сказал я, снова уцепившись за корни, чтобы спуститься к воде, — ты посиди, я сейчас…

Мне казалось, что скала должна была вот-вот кончиться. Я спрыгнул в воду и поплыл. Сразу за площадкой начиналась тихая бухточка.

На узкой полоске берега горел костер, большой, яркий. Он пылал у края воды, освещая заливчик. Кто же там? Вовка не мог миновать этого места!

— Э-эй! — крикнул я и вернулся, чтобы позвать Игоря.

Обгоняя друг друга, мы побежали к костру.

— Лешка! Игорь! — донесся радостный возглас.

— Тоня?!

Да, это она, милая Кочка, бросилась к нам из темноты! Нас окружили какие-то люди, подошел Максим Петрович. И тут мы увидели Вовку. Он сидел у костра угрюмый и даже не шевельнулся, завидев нас.

Нам подали миски с горячей ухой, и, пока мы ели, Тоня рассказала о приключениях почтового катера, на котором они с Максимом Петровичем добирались до питомника. Катер попал в бурю. Его снесло в открытое море.

— Погоняло нас по волнам изрядно. Думали, захлестнет. Все же добрались до берега.

Значит, это был тот самый катер, который я видел с утеса.

…И снова берег и снова вечер. Мы сидим у костра, над нами нависли черные скалы. Чуть слышно шуршание сосен вверху. Рядом вздохи Байкала. Перед нами расстелена карта, мы склонились над ней.

— Красная линия, что пересекает Байкал, — путь нашего катера, — звучит голос Максима Петровича.

Грачев стоит на одном колене, выставив к костру ногу, обутую в простой солдатский сапог. Курчавые волосы и лицо его на свету отливают золотом.

— Итак, челюскинцы, по местам! — скомандовал он. — Наш путь — на Удыль!

— Что же, счастливого пути! — вздохнул Виталий Львович. — Буду сам ловить бурундуков. Скорее возвращайтесь!

Игорь подошел к отцу:

— Ну не сердись, папа…

— Я не сержусь ничуть! — И он крикнул учителю: — Максим Петрович, очень прошу: следите за этим легкомысленным юношей, или он вас всех утопит!

Мы, смеясь, побежали к лодке.

— Рулевой!, Держать так! — положил передо мной компас наш командир.

— Есть!

За кормой моторки вскипела вода. Все быстрее набирая ход, лодка понеслась от берега.

Несколько минут мы плыли в глубоком молчании, вглядываясь в темноту. Но вот из-за мыса вышла луна, освещая черную воду.

— Плывем в открытом море! — донесся сквозь рокот мотора голос Максима Петровича.

— Жутковато как-то, — поежилась Тоня, сидевшая рядом со мной. Она опустила за борт руку и вздрогнула: — Вода — как лед!

— А ну-ка, измерим, — сказал Вовка, доставая термометр. — Действительно, всего семь градусов. Хо-хо!