Когда нам семнадцать

— Ты чего же, Алексей! Степан Иванович заждался в литейном.

— Ах да, ведь я обещал…

И хотя я был весь охвачен тревогой, где-то рядом с ней вдруг заиграла радость: на завод, на завод, конечно!

— Паша, — попросил я Павла, — а можно идти со мной всему нашему классу? Попроси Чернышева.

В литейном цехе в разных направлениях сновали люди. Мелькали лопаты, с них летела земля. Из сушильной печи вынимались готовые формы. Всюду сияли электрические лампы. Высоко под потолком с грохотом проносился подъемный кран. Как здесь было хорошо, просторно после душной атмосферы педагогического совета! Наверно, не мне одному, а всем ребятам не хотелось вспоминать о том, что было только час назад.

У вагранки, подобно часовому, прохаживался человек в брезентовом комбинезоне. Время от времени он с озабоченным видом наклонялся к печи. Тогда красным фонариком вспыхивало смотровое окошечко.

— Готовятся к розливу чугуна, пояснил главный конструктор завода Чернышев.

— А скоро? — встрепенулась Милочка.

— Да вот-вот… Но нам надо успеть побывать в старой литейке.

Гурьбой, не отставая от сопровождающего нас главного конструктора, мы пошли между опок и вскоре очутились в пустынном помещении с низким сводчатым потолком. Стены старой литейки были покрыты толстым слоем пыли, потолок закопчен. Всюду валялись обломки железа, кирпича.

— Как здесь неуютно! — поморщилась Милочка.

— Не нравится? — засмеялся Чернышев. — С новым цехом не сравнить! Но здесь-то как раз, друзья, и была отлита ваша знаменитая пушка.

— А где же вагранка? — удивилась Тоня.

— Вагранки той вы не увидите, ее убрали. А на месте, где она стояла, монтируется электросталеплавильная печь.

Инженер показал рукой в дальний угол на стальной цилиндр, окутанный густой сетью трубок. Возле него я увидел Зотова. Партизан, обнажив голову, задумчиво смотрел перед собой. Мы подбежали к нему.

— Вот тут ее, голубу, и отливали, — волнуясь, произнес Зотов. — А теперь, гляди, какой цех отгрохали! Сталь будут варить!

— Значит, не жалеете, что убрали вагранку? — улыбнулся Чернышев.

— Что ж… она свое дело сделала.

Зотов спросил, скоро ли пустят электропечь, и увидел на стене плакат.

— «Социалистический договор, — прочитала вслух Тоня. — Мы, рабочие монтажной бригады, обязуемся сдать сталеплавильную печь в эксплуатацию ко Дню Красной Армии. Просим администрацию цеха обеспечить нас всем необходимым для работы».

— А что задерживает монтаж? — поинтересовался Игорь.

— Не доставлена часть аппаратуры. Ну и разные мелкие неполадки, — пояснил инженер.

— Надо устранить эти неполадки! — воскликнула Милочка.

— Милочка — литейщица! — развеселились ребята.

— А что вы думаете? Правильно Мила говорит, — вступилась Тоня. — Давайте следить за выполнением договора монтажников. Ведь это так интересно!

— И поручим Чаркиной докладывать нам! — выкрикнул Вовка.

— Поддержать! Кандидатура самая подходящая.

Но в этот момент из литейного цеха донеслись удары в колокол.

— Начинается розлив чугуна, — погромче объявил Чернышев.

Не успели мы занять места возле вагранки, как над головами с шумом пронесся мостовой кран. Он остановился, затем двинулся снова и опустил перед вагранкой большой металлический ковш. Взмахнув ломиком, рабочий в комбинезоне пробил над желобком вагранки отверстие, и из него брызнул серебристый ручеек металла. Озарившись красным пламенем, ручеек этот полился по желобку в подставленный ковш, и вдруг… началась «бомбардировка»! Из ковша на нас полетело множество раскаленных точек.

— Искры! Искры! — заволновались ребята, пятясь.

Рядом со мной раздался писк. Это была Милочка. Она сидела в корыте с огнеупорной глиной, и глаза ее были полны ужаса.

— Милка! Да как тебя угораздило? — бросилась Тоня выручать подругу.

Кругом все смеялись. Но тут мы увидели Бойко. Главный энергетик завода быстро шел в нашу сторону.

— Кто это? — дернул меня за рукав партизан, кивая на Бойко.

Я объяснил.

— А давно он здесь? Откуда приехал?

Пришлось подозвать Ольгу.

Узнав о том, что отчим Ольги приехал в Сибирск лет пять назад, а до этого всю жизнь пробыл на Урале, Зотов спросил:

— А точно его фамилия Бойко?

— Конечно, — смутилась Ольга. — Вы почему так спросили?

— Так… почудилось, — неохотно ответил партизан. — Каких в жизни совпадений не бывает!

И до конца осмотра завода Зотов больше не произнес ни слова.

Глава двадцатая ВРАГ ПРОСЧИТАЛСЯ

— Что такое инженер? — обратился ко мне Игорь перед началом урока физики.

— Не пойму, что тут неясного, — пожал я плечами.

— Значения этого слова точно не знаю и вот мучаюсь, — признался Игорь. Брови-стрелки моего друга виновато подскочили вверх. — Помнишь, Лешка, я нарисовал на снегу два кружочка и сказал, что твоя голова для инженерной работы не годится?

— Ну, помню, говорил. А теперь?

— Не знаю. А вдруг я ошибся? Пишут, Стендаль был инженером, Гарин-Михайловский, который «Детство Темы» написал, тоже, Короленко учился в политехническом институте. Вот только про поэтов я не знаю…

— Отстань!

— А чего ты нервничаешь? Ковборина теперь в школе не будет. Просьбу его удовлетворили. Директором, ходят слухи, назначается Грачев.