Когда нам семнадцать

— Немногим более года назад наши сегодняшние выпускники загорелись мечтою ехать на Север — помочь челюскинцам. Благородная цель! Но ведь жизнь оказалась богатой и другими волнующими событиями. Они, эти события, врывались в стены школы каждодневно, ежечасно. И мечты наших друзей стали дерзновеннее, богаче. Первый выпуск десятого класса с честью оправдал надежды педагогического коллектива!

Слушая Максима Петровича, я смотрел на него и думал: чем заслужил такую привязанность ребят и особенно нас, десятиклассников, этот строгий и очень простой с виду человек?

Что-то говорили Тоня, Филя. Я плохо слышал… Дарили цветы учителям. Но вот из зала по ковровой дорожке на сцену вбежал ученик в пионерском костюме. Это был Петя Романюк. Подражая взрослым, он решил говорить с трибуны и, став за нею, исчез с головой.

В зале засмеялись.

— Петя, ты лучше выйди на середину сцены, — сказал Максим Петрович.

— Мне учительница с трибуны велела говорить. Только там табуретку не поставили.

— Вот, видишь, как, — посочувствовал Грачев. Опять все засмеялись.

Романюк-младший вдохнул побольше воздуха и громким голосом произнес свою заученную речь:

— Дорогие выпускники! Мы — младшая ваша смена. Мы желаем вам счастливого пути! Мы обещаем вам, что будем учиться так же хорошо, как вы, и даже еще лучше!

Выступающих оказалось много — педагоги, родители, шефы с завода.

Потом начался бал-маскарад.

Я ходил и не узнавал своих друзей: все были в масках. Вовка переоделся Хлестаковым. Игорь изображал надменного Онегина, Милочка — кокетливую барышню-крестьянку. Грянул оркестр. Замелькали костюмы, улыбки, взлетал серпантин.

— Скучать изволите, барин? — раздался за моей спиной голосок Милочки.

Я обернулся.

— А вы что, грибы изволите собирать, барышня-крестьянка?

Милочка рассмеялась:

— Давай, Леша, по-современному. Ты почему не танцуешь?

— Да вот куда-то исчезла Кочка, — сказал я растерянно.

— И я тоже одна! — ответила Милочка. — У Игоря стряслось что-то с этими… как их называли-то раньше… рейтузами! — Милочка взяла меня под руку. — Пойдем…

И мы стали танцевать.

— Сказать тебе откровенно, Леша, о чем я жалею сегодня? О том, что не вступила в комсомол. Обидно за себя. Столько лет была какой-то глупой девчонкой. Я ведь иду работать в военный госпиталь медицинской сестрой.

К нам подбежали Евгений Онегин и цыганка в широких одеждах. Она оторвала меня от Милочки и закружила. Сквозь музыку я услышал недовольный голос:

— Ну какой же ты невнимательный! Вертелась около тебя целый час, а ты даже не замечал.

— Прости, дорогая Кармен, но я тебя не узнал! Ты так здорово замаскировалась! Так искусно! — начал расхваливать я.

— То-то же!..

Голова шла кругом, ноги не чувствовали пола, а мы с Тоней все кружились и кружились.

— Который час? — спросила Тоня останавливаясь.

Я посмотрел на часы:

— Половина первого…

— Пойдем на балкон, послушаем, может, пароход подошел… Ой, да ты посмотри, кто явился! Нет, ты посмотри!

Недалеко от оркестра в белом нарядном платье стояла Ольга Минская и грустно смотрела на танцующих.

Мы подбежали к ней.

Все вместе вышли на балкон.

После шума и музыки темная летняя ночь показалась нежной и ласковой.

— Как чудесно здесь! — вздохнула Ольга. — Вы знаете, ребята, о чем я думаю весь вечер? Не о том, что мне не удалось вместе с вами закончить десятый класс. Экзамены мои перенесены на осень, и я, конечно, сдам их. Я думаю о том, что сегодня мы расстаемся.

— Но ведь часть десятиклассников остается здесь, в Сибирске, — сказала Тоня.

— Это, Тонечка, очень хорошо!

Несколько минут мы стояли молча.

— А что, Тоня, на пароходе и педагоги и родители поедут?

— Непременно!

— И будем кататься всю ночь?

— До самой зари!

— Ой, как замечательно!

С реки донесся протяжный гудок парохода, и мы стали собираться на прогулку.

Ангара встретила нас прохладой и тихим плеском воды на прибрежных камнях. И вода и небо казались черными. Вдали по горизонту рассыпалась цепочка мерцающих огней. Они то ярко разгорались, то трепетали, готовые вот-вот погаснуть… Над этими огнями изредка поблескивали сполохи.

— Дождем попахивает, — забеспокоился Игорь.

— А что нам дождя бояться! — весело хлопнул его по плечу Романюк. — Эх, какой красавец нас ожидает!

У причала стоял пароход. Над его трубой поднимался золотистый сноп искр. С палубы мигали зеленые и красные огоньки. Ярко светились окна кают. Слышалось мерное дыхание паровой машины.

Когда все разместились, раздалась команда капитана. Заскрежетала якорная цепь. Пароход, медленно покачиваясь на волнах, отошел, и за кормой зашумела резвая ангарская вода.

Мы стояли на палубе, всматриваясь в темень летней ночи. Свежий ветерок омывал лица. За бархатно-черной полосой воды виднелись переливающиеся огни родного Сибирска.

В этом море света где-то притаились и смотрели на нас огни родной школы…

— Проезжаем мимо Песчаного острова! — крикнул капитан. — Не причалить?

— Обязательно! Костер разожжем! — раздались голоса.

Когда по трапу сошли на обрывистый берег, Максим Петрович приказал:

— С каждого выпускника по охапке хворосту! Да по хорошей охапке!

— Есть набрать хворосту! — отозвались радостные голоса.