Когда нам семнадцать

Есть у В. Александровского интересные повести и рассказы для детей: «Венька-космонавт», «Рядовой Кошкин», «Море — счастье мое», «Человек с чемоданом». Они публиковались в периодической печати Дальнего Востока, выходили сборниками и отдельными изданиями в Москве, Хабаровске, в Южно-Сахалинске. И все же главная книга Виктора Александровского — впереди. Уже несколько лет он вплотную работает над романом о рабочем классе, о судостроителях. И опять — это социальный заказ, принятый не только разумом, но и всем образом жизни.

Я не ставил себе задачи давать оценку литературного письма автора предлагаемой книги. Мне хотелось проследить кратко жизненный и литературный путь своего старшего товарища, человека, родившегося в год рождения моей Родины, представителя того поколения советских людей, которым мы, идущие следом, по проложенным ими дорогам, завидуем, к которым мы относимся и будем относиться с доверием и нежностью. И я не стесняюсь признаваться в этом.

П. ХАЛОВ

ЮЛЬКА

Повесть

Глава первая

1

Тени прыгали по стене, скользили вниз, добираясь до самой кровати. Это от тополей, что в скверике перед общежитием. Вечерами, когда зажигался уличный фонарь и ветер шевелил голые деревья, в угловой комнате первого этажа начинали играть тени. Милые ночные зайчата. С ними можно поговорить и поплакать. Придет Лиза, включит свет, и их не станет. С Лизой не поговоришь — собой занята.

Но вдруг зайчата исчезли: неожиданно фонарь погас. Юлька, соскочив с кровати, подбежала к окну. Света не было во всем поселке. В синей бездонной мгле мерцали только точечки семафоров: красные, зеленые…

Донесся грохот поезда. Луна высветила железнодорожную насыпь, корпуса депо, крыши домов, но вскоре в сиреневом лунном свете опять засверкали звезды — огни поселка: электростанция возобновила подачу тока.

Юлька глядела на эти звезды. Одни из них гасли, но загорались другие, и каждая такая звездочка — чей-то дом, чьи-то радости и счастье.

«Мамочка хотела, чтобы из нас вышли люди…» Юлька сунула руку в карман вязаной кофточки и стиснула письмо. Оно пришло еще в феврале, холодным вьюжным утром. Юлька хорошо помнит это утро, помнит радостные глаза Лизы: «Ну вот, Юлька, и дождалась… Приедет из армии твой братишка, и заживешь ты припеваючи».

Но пришел февраль, март, наступил апрель… Грише пора демобилизоваться, а он ни звука…

Тревожное предчувствие, давившее на нее все эти дни, вспыхнуло с новой силой. Юлька взобралась на подоконник и распахнула форточку.

Еще совсем девчонкой — ей не было и пятнадцати лет — провожала она брата в армию. На вокзале Юлька плакала, а брат сердился, но глаза его смотрели ласково и тревожно. «Вернусь, — успокаивал он. — А пока в общежитии поживешь — веселее будет».

Юлька почувствовала, как сильно дует из форточки. Она спрыгнула с подоконника и легла на кровать.

«…Мамочка хотела, чтобы из нас вышли люди…» Милая мамочка, сухонькая, с большими испуганными глазами. Такою Юлька запомнила ее на всю жизнь. Когда была получена похоронная с фронта, она закутала их с Гришей потеплей и повела на вокзал. Душный, битком набитый вагон, бесконечные провода вдоль насыпи, снега и снега…

Однажды ранним утром — поезд стоял на полустанке — Юлька проснулась оттого, что за окном вагона какая-то женщина молодо спросила: «Куда едете?»

Сочный голос проводника, старого железнодорожника, неторопливо прозвучал: «К океану… к океану едем».

И столько было в этом голосе доброты, почти детской радости, что потом много дней и ночей Юлька слышала, как под дрожащим затоптанным полом вагона колеса выстукивали его голосом: «К оке-ану… к оке-ану».

И снова вокзал. Но уже не Брянск, а Владивосток… Скорбный взгляд бабушки, ее низенькая избушка. А мать по ночам кашляла все сильней и звала отца… Вскоре она умерла.

— Что же мне с вами делать, сироты вы мои? Война… — Бабушка не плакала, а только чуть шевелила морщинистыми губами.

Тревожным мартовским вечером военного года на краю села Дмитровка у подъезда большого дома остановилась машина. Юльку с Гришей повели сначала на кухню и накормили борщом и гречневой кашей. Это были обыкновенные борщ да каша, но на всю жизнь Юлька запомнила их. И когда теперь захочется есть — вспоминается первый детдомовский борщ.

Долго не могла привыкнуть Юлька к детдому. На луг убегала — там трава высокая, никто не видит — наплачется, наслушается кузнечиков и успокоится. Но однажды Вера Андреевна, молоденькая воспитательница, нашла Юльку. Она обняла ее и, прижав к себе, тихо сказала: «Трудный ты у меня ребенок…» Потом они обе поплакали. И стали друзьями.

Когда Юльке исполнилось двенадцать лет, Гриша с бабушкой забрали ее из детского дома, и они снова зажили втроем. Гриша работал токарем на заводе. В свои восемнадцать лет он уже хорошо зарабатывал. Юлька училась в школе, увлекалась лыжами, гимнастикой, помогала бабушке по хозяйству. Но через два года бабушка умерла, Гришу забрали в армию.

Юлька должна была срочно решать, и она выбрала первое, что попалось, — ремесленное училище.

Потом первая стычка с мастером Цыганковым, когда пришла работать в депо.