Когда нам семнадцать

— Не смей! — крикнул он, грозя кулаком.

Но Юлька уже спрыгнула. И напрасно, потому что поезд дальше не шел все равно. Об этом говорило и название остановки: «Карьер». Отсюда возили камень на стройки.

— Жить тебе, что ли, надоело? — напал на нее старик.

— Не сердитесь, дедушка, — примирительно заговорила Юлька, отряхиваясь. — Скажите лучше, сколько километров до ближайшей станции.

— А тебе куда?

— К океану.

— На Владивосток, значит. Да ты что, с вещичками… Туристка?

— Туристка, — безразлично ответила Юлька.

— Тогда вот по этой линии прямо, — показал он рукой.

Подхватив вещи, Юлька не спеша зашагала по шпалам. По обе стороны железнодорожного пути чернели обгорелые пни. В низинах местами лежал снег, а на кочках уже виднелась зеленая травка. Дальше, на сопках, начиналась тайга.

Шум поезда заставил ее сойти с полотна. Шел скорый «Москва — Владивосток». В окнах вагонов замелькали лица. Кто-то махнул ей рукой. Удаляясь, поезд точно вытягивал рельсы в тонкие серебристые струны.

Хотелось пить. Она набрала веток, сложила их между кочек. Потом сунула туда пучок сухой травы, подожгла.

Проклюнулось маленькое пламя. Подымавшийся дым от костра походил на опенок: тоненькая ножка подпирала дымовое облако. Но ветер смял его, и Юльке снова стало грустно. Она достала альбом, перелистнула страницы:

Прошу альбом не пачкать,

Листов не вырывать…

За стихами шли рисунки. Все лес, лес… И до чего смешно выглядит ее лес, летний, зимний, весенний.

Дарю тебе собачку,

Прошу ее не бить…

«Фу, ерунда какая, — нахмурилась Юлька. — На что время тратили…» Она вырвала недописанную страницу, свернула ее конусообразным пакетиком, зачерпнула снегу и поднесла к огню. Однако напиться не удалось. «Растение — посредник между небом и землей», — прочла она на пакетике. И вспомнила, что дальше должно быть так: «Оно истинный Прометей, похитивший огонь с неба…»

Юлька выбросила снег и развернула пакетик. «Поглощенный им луч солнца горит и в едва мерцающей лучине, и в ослепительной искре электричества…» Юлька осторожно расправила на коленях лист с уже подплывшими мокрыми буквами и снова прочитала: «Растение — посредник между небом и землей…» Пить расхотелось. Она посмотрела на костер, подхватила вещи и зашагала вдоль линии.

Глава вторая

1

— Девушка!..

Юльке показалось, что она ослышалась.

— Туристка, стой!

Юлька оглянулась: стрелочник с каменного карьера быстрым шагом догонял ее.

— Костры положено гасить, — окая, сказал старик и принялся сердито затаптывать огонь. — Это тебе не город, а тайга!

— Я же снегом загасила… — попыталась оправдаться Юлька.

— Гасила, да не догасила! Кругом трава сухая, туда-сюда, а рядом линия. Хорошо — дымок заметил.

— Извините. Я пить хотела…

Старик поглядел на Юльку и, подхватив узел с чемоданом, решительно сказал:

— Пойдем. Чаем тебя напою. С лимонником. Пойдем, пойдем, — повторил он. И, не оглядываясь, пошел вдоль насыпи.

Юлька прошла с ним метров сто по линии. Потом они свернули направо к небольшому рубленому домику.

У калитки на Юльку кинулась лохматая с куцым хвостом дворняжка.

— Казбек, назад! — сурово прикрикнул стрелочник и объяснил: — Не бойся, он не кусается.

В домике у старика все сияло: и крашенный светлой охрой пол, и беленые стены, и невысокий буфет с резной отделкой. И даже фотографии на стенах и те выглядели необычно: они были вделаны в тонкие овальные срезы берез.

— Раздевайся, проходи, — сказал старик. — Грешно со старым чайку не попить… И мне веселее будет. Ну, чего ты? Каллистратыч я, может, слыхала? Давно в этих местах работаю.

Юлька сняла пальто и косынку, прошла в комнату. «Теоретическая механика», «Сопромат», — машинально прочла она, глядя на книжную полку.

— Внучек мой инженером хочет стать, — принялся объяснять Каллистратыч. — Когда в армию уходил, учебу в институте бросил, а вернулся, так третий курс одним махом. — Старик запнулся: — эстерном… Сменится на работе, на мотоцикл — и ко мне. Тихо тут, сиди занимайся, а устал — ружьишко за плечо и айда в тайгу.

Разговаривая, он успел поставить на плиту чайник, сходить за перегородку и принести тарелку с ломтиками сала и холодным мясом, миску с солеными груздями, чашки, блюдца, бутыль с лимонником, березовый туесок с медом.

Скоро на плите зафыркал чайник. Старик уселся напротив Юльки и стал разливать по чашкам густой вишневого цвета сок лимонника. Потом подлил кипятку. Юлька отпила глоток.

— Что, может, медку добавить? — спросил старик. — Не стесняйся. — И он сам щедро положил ей меду. — Сальце ешь, буженину. Из дикого кабана готовлена. Андрюха подстрелил. — Старик прихлебнул из блюдца и спросил: — Зовут-то тебя как?

— Юлька… Гранина, — смущаясь под его пристальным взглядом, ответила Юлька.

— И чем ты, Юлька, занимаешься, окромя туризма?

Юлька назвала свою специальность. Старик довольно кивнул:

— Подходяще. Правда, не похожа ты на токаря, щуплая, хоть и под мальчишку острижена. А куда же ты следуешь, Юлька?

— Уволилась я.

— Уволилась?.. Почто?

Юлька пожала плечами и промолчала.

Старик больше не спрашивал.

За окном застрекотал мотоцикл.

— Андрюха, — обрадовался Каллистратыч.