Когда наши миры сталкиваются

Родители Вайолет чертовски богаты. Ее мама – врач, а отец занимается политикой, что бы это ни значило. Втайне думаю, что он замешан в какой-то незаконной деятельностью. Этот человек страшен. Родители обожают Вайолет и вручают ей почти все, что она хочет на серебряном блюде.

— Ха-ха. Ты такая забавная. Можешь хотя бы распахнуть передо мной дверь? — я указываю костылем на ее закрытую дверь. Она открывает ее для меня, и я бросаю костыли на заднее сиденье, прежде чем сесть с ней рядом.

Вайолет сворачивает с моей подъездной дорожки и едет в школу. Мы молчим, пока она не нарушает тишину.

— Просто предупреждаю, ходят слухи, что твоя нога чуть не отрубилась в аварии, — объясняет она с громким смехом.

От услышанного мне тоже хочется расхохотаться.

— Серьезно, неужели кому-то нечем заняться, кроме как распускать слухи о случившемся? — спрашиваю я, роясь в сумочке в поисках телефона. Смотрю на экран. По-прежнему ничего. Официально перехожу в жалкое состояние.

— Что это у тебя за выражение лица? Ты выглядишь так, будто кто-то сказал тебе, что умер твой любимый автор, — я только качаю головой, как будто меня ничего не беспокоит. Подруга не настаивает. — Подожди, Кен, пока не услышишь все то дерьмо, что говорят люди, — она смеется, наполняя машину легкостью, находя ситуацию забавной.

— Первый день должен быть интересным, —стараюсь вести себя так, будто все это меня не беспокоит. Ненавижу быть в центре внимания. Вот почему мне потребовалось столько времени, чтобы выйти на сцену перед всей школой. Мысль о всеобщем внимании почти повергает меня в настоящую панику. Может, мне стоило взять несколько дополнительных выходных, как предлагали мама с папой сегодня утром.

Мы паркуемся на том же месте, где Вайолет всегда оставляет машину. Все знают, что это ее личное пространство, и уважают этот неписаный закон. Никто не хотел, чтобы огненно-рыжая накричала на него с утра. К счастью, место в первом ряду парковки. Я хватаю костыли и рюкзак, чтобы пройти в школу. Наша школа не огромная, но она достаточно большая, чтобы я устала от ходьбы от главного входа к моему шкафчику.

Может все дело в моем воображении или в болеутоляющих, которые врачи прописали мне принимать каждые четыре часа, как будто от этого зависит моя жизнь, но мне кажется, что все прожигают дыры в моем затылке. Я совершаю ужасное путешествие к своему шкафчику, не способная спрятаться от направленных на меня взглядов. Балансирую на одной ноге, пытаясь ввести комбинацию, чтобы получить доступ к школьным принадлежностям. Мне требуется несколько попыток, но я, наконец, справляюсь с поставленной задачей и открываю замок. Быстро хватаю книги для первого урока с полки в шкафчике. Попытка сбалансировать их в одной руке и схватить костыли, прислоненные к шкафчикам, терпит эпичный провал.

Я знаю, что это случится прежде, чем смогу что-либо сделать, чтобы остановить это. Мои книги вываливаются из рук, когда костыли с громким скрежетом соскальзывают с синих шкафчиков. Еще нет восьми утра, а мне уже хочется заползти в глубокую, темную дыру.

— Черт подери, — шепчу я себе под нос, надеясь, что никто не услышит, как я ругаюсь. Слова казались грязными, проходя через мои губы, но я слишком раздражена, чтобы волноваться об этом. Я наклоняюсь на одной ноге, чтобы поднять оброненные книги. Похоже, никто не хочет мне помочь. Вайолет, где ты, когда ты мне нужна? Я вижу другую пару рук, собирающих мои книги и бумаги, до которых я не могу дотянуться.

— Ты в порядке? —спрашивает глубокий голос, пугая меня.

Я не замечаю, кто этот услужливый незнакомец, пока не поднимаю глаза и не вижу, что все в коридоре прекратили свои дела. Уровень шума устрашающе низкий. Громкое молчание, если это вообще возможно. На меня смотрит еще больше людей, чем раньше. Как только мой мозг регистрирует, кто стоит передо мной, понимаю, что они смотрят не на меня. Они смотрят на него, с любопытством ожидая, что он собирается делать.

— Я в порядке, — шепчу я, выхватывая стопку книг из его протянутых рук. — Спасибо! — я не пытаюсь скрыть ядовитые нотки в своем голосе. Грэм вскидывает руки перед собой в явном отступлении.

Прошло целых девять дней, прежде чем Грэм осмелился спросить меня о чем-нибудь, и первое, что он говорит, это: «Ты в порядке?». Конечно я не в порядке. Меня переехал парень, с которым я учусь в школе, и который не сказал мне больше двадцати слов с первого курса, а я оказалась достаточно наивной, чтобы думать, что он мне что-то должен.

Как я уже говорила... жалкая!

Глава 10

Грэм