Когда наши миры сталкиваются

С губ Кеннеди срывается стон, и я не могу удержаться. Я целую ее подбородок, пока не касаюсь мягкой кожи за ухом. Я знаю, что произойдет, прежде чем почувствую это под собственной кожей. Кеннеди вздрагивает, когда я отстраняюсь от нее. Девушка шлепает меня по груди, чувствуя себя смущенной, как всегда. Я вижу, как ее глаза расширяются от волнения. Она может говорить, что хочет, но ей нравится, когда я так делаю.

— Готова ехать в школу? — Я помогаю ей слезть с капота машины и открываю перед ней пассажирскую дверцу.

Кеннеди быстро устраивается поудобнее. Я бегу, чтобы схватить ее рюкзак и костыли с тротуара. Миссис Конрад стоит на крыльце и улыбается мне. Она знала, что я был здесь все это время. Я позвонил сегодня утром и сказал, что заберу Кеннеди вместо Вайолет. Она все устроила для меня. Я улыбнулся в ответ, и она одобрительно кивнула.

Кеннеди просматривает мой айпод в поисках чего-нибудь, что можно послушать, когда я сажусь в машину. Мне нравится, как двигаются ее губы, когда она читает песни. Девушка останавливается каждые несколько песен, как будто ее жизнь зависела от правильного выбора. Когда она выбирает песню, я улыбаюсь ей, как только в динамиках звучит песня.

— Что это за отвратительная улыбка, Блэк? — спрашивает Кеннеди, глядя на меня и ожидая ответа.

Мне нравится, когда она называет меня по фамилии. Из ее уст это звучит так естественно. Не так как у остальных девушки, которые делают это кокетливо, пытаясь привлечь мое внимание. Кеннеди уже завладела моим вниманием без особых усилий.

— Эта песня напоминает мне о тебе, — признаюсь я нервно. Может быть, на этот раз я сказал слишком много.

— Никогда ее не слышала. — Она хватает меня за руку, держа ее на коленях. С Амандой я всегда отстранялся в таких случаях. Не сегодня. Больше не будет никаких пряток.

— «Fix You» группы «Coldplay». Уверен, что ты слышала ее.

— Но почему он напоминает тебе обо мне?

— Слушай. — Я ободряюще сжимаю ее руку.

Я знаю, что моя жизнь не идеальна, хотя все остальные, кажется, считают, что это не так. Мой отец выбивает из меня дерьмо всякий раз, когда подворачивается возможность, так как я не мог защищаться. Вместо этого я принимаю каждый удар и каждую пощечину, потому что это избавит от боли мою маму. У нее не хватает смелости противостоять ему или уйти. Я беру на себя всю тяжесть наказания за нее. Никто не знает эту реальность, кроме Кеннеди. Она никогда не задает вопросов и не смотрит на меня с жалостью. Она исцеляет меня, когда я сломлен, прежде чем я даже понимаю, что мне это нужно.

Песня подходит к концу. В машине стоит леденящая кровь тишина. Кеннеди молча смотрит в окно, все еще крепко держа меня за руку. Я не знаю, о чем она думает и жду, пока она будет готова говорить.

— Так вот как ты на самом деле ко мне относишься? — Кеннеди поворачивается ко мне, как только мы въезжаем на парковку школы.

Место завалено нашими одноклассниками, занятыми разговорами о том, что произошло в выходные или о какой-то другой мирской теме. Я не обращаю ни на кого внимания, когда въезжаю на свое парковочное место и поворачиваюсь к ней лицом. Кеннеди поворачивается ко мне всем телом. Я не могу удержаться, чтобы не протянуть руку и не убрать прядь волос, которая всегда скользит по ее лицу.

— Боже, ты прекрасна, Кеннеди! Я никогда не устану смотреть на тебя. — Я улыбаюсь ей, когда она наклоняет голову, положив свою щеку идеально в мою руку. — И эта песня – именно то, что я чувствую к тебе.

Она на минуту задумывается над тем, что я сказал. Несколько раз оглядывает парковку, но ее взгляд всегда возвращается ко мне. Мы привлекаем внимание горстки людей, которые прислоняются к автомобилям поблизости. У нас с Кеннеди не было возможности обсудить, что произойдет, когда мы покинем убежище ее спальни. Мы просто оказались здесь.

— Тогда, наверное, нам надо с этим покончить, а? —говорит она, испуская слишком драматический вздох.

— Покончить с чем? — Я заглушаю машину и вытаскиваю ключи из замка зажигания.

— Не думай, что я войду в эту школу без тебя. Мне все равно, кто что скажет и, честно говоря, что еще может встать на нашем пути, что уже не вставало? — Кеннеди уверенно тянется на заднее сиденье за рюкзаком. Я выдергиваю его из ее рук прежде, чем она успеет прикоснуться к нему.

— Я могу нести его для тебя, — с готовностью предлагаю я в ответ на ее улыбку.

Кеннеди права. Никого не касается, что происходит. Единственное, что имеет значение – это мы двое.

«Тебе потребовалось очень много времени, чтобы понять это, тупица».

Кеннеди распахивает дверь. Я бегу к ней, чтобы помочь ей выбраться. Чувствую, как ребята поворачиваются к нам, как будто наблюдают за крушением поезда. Те, у кого хватает такта игнорировать нас, держатся лишь долю секунды. Их глаза быстро возвращаются к нам.