Когда настанет время возмездия

Он смотрит на меня с этакой жалостью, словно ему неудобно было признаться, и во мне поднимается неописуемо горячий гнев.

Быть того не может, я только что, можно сказать, освободилась от одного надзирателя, чтобы тут же попасть к другому.

— А тебе то какая разница, что там со мной будет? — с резкостью спрашиваю я и вздрагиваю от сочащейся злости в моём голосе, но ничуть не сбавляю обороты, потому что слушаться его точно не буду и собираюсь ему это доказать. — Кого-кого, но тебя точно не должно заботить, кто провалиться, а кто — нет, кто выберется оттуда живым, а кто — умрёт. Главное, чтобы ты попал туда, а всё остальное уж точно не твои проблемы. Разве не это было твоим планом?

Уму непостижимо, что я использую слова Алека, что это я обвиняю Елая, когда всё время защищала его, но то, что он мне сказал, это как удар в спину, после того, как я, жертвуя даже отношениями, не раскрывала его планы. И вот он подставляет меня, и при этом ещё и выглядит так, будто я его задела словами.

— Это здесь не причём, — отвечает Елай, стараясь говорить ровно и мягко, хотя я вижу, как сжимаются его руки в кулаки, словно он с чем-то борется. — Я не отступаю от плана, я твою жизнь пытаюсь спасти.

Что? Я не могу воздержаться от ошеломлённого смешка.

— Вот это спасибо, — бросаю, качая головой и продолжая посмеиваться.

Елай прикрывает глаза, ему точно не смешно, такое ощущение, что ему как раз-таки очень трудно.

— Ты не понимаешь.

— Так объясни? — тут же ощетиниваюсь я.

Но ответом служит молчание, Елай долго и упорно смотрит на меня, раздумывая о чём-то серьёзном, а потом он просто качает головой.

— Ты не идёшь с нами, — вновь бросает он, выглядя так мрачно, насколько только может быть, а затем без единого предупреждения начинает уходить, и лишь отдалившись, кричит: — Ты свободна, наши тренировки закончились.

Я никогда ещё не была так зла.

Алек?

Это одно.

Марко?

Возможно ещё имел право.

Но Елай?

Да кем он себя возомнил, чтобы мне указывать?

Тренировки закончены? Черта с два! Во мне внезапно плещется столько энергии, что я не могу никак её растратить, даже продолжая отжиматься третий подход подряд. Снаряды, гантели, подтягивания — всё пройдено и всё равно по-прежнему я чересчур полна силы и негодования, что мне кажется, могу взорваться, если не смогу найти, на чём действительно получится извести своё тело до полусмерти. Я бегаю по небольшому тренировочному залу, прыгаю и приседаю, а потом вновь возвращаюсь к гантелям и силовым тренажерам.

Возможно это и есть план Елая? Вывести меня из игры, чтобы я что-то не заметила? Ведь именно этой идеей был поглощён Алек, который сейчас реагирует на парня совершенно нормально. Я задумываюсь о том, мог ли Елай использовать на нём свои силы и принудить сотрудничать с ним. Что-то же должно быть, что так быстро изменилось его мнение?

— Пора уже переходить на штангу.

Я вздрагиваю от неожиданности и громко ругаюсь, когда гантеля выпадает из моих рук, только чудом не приземляясь на мою ногу. Но повернувщись, я замираю. Сердце спотыкается, а потом начинает биться так лихо, что меня мгновенно бросает в жар. У входа в зал стоит Алек, он такой… другой. Прежний. Безжалостно красивый, безнадёжно сексуальный и, как всегда, смертельно опасный. Неосознанно облизываю губы, чувствуя, как во рту всё пересохло, и хлопаю глазами, не зная, что сказать.

Вау?

Он улыбается, его тёмные глаза поблёскивают, а у меня точно останавливается сердце.

— Что? — хриплю я, и этот звук заставляет меня отвиснуть. Откашливаюсь и встряхиваю головой, чтобы сбить это наваждение. — То есть, в смысле?

Алек указывает на гантелю у моих ног.

— Она даётся тебе легко, от такой тренировки практически нет никакого смысла.

— О, — выдаю я, потому что на самом деле так окончательно и не опомнилась. — Хорошо, я учту.

А затем следует молчание. Однако каждый из нас воспринимает его по разному, Алек спокоен, просто продолжает улыбаться. А я… я почему-то нервничаю и чувствую неловкость. С трудом нахожу тему разговора, но в этот же момент начинает говорить и Алек.

— Вы…

— Мне…

Мы оба замолкаем, и Алек мне вновь улыбается, махая рукой, чтобы я говорила первая. Я хотела сделать то же самое, но так как он опередил меня, продолжаю вопрос.

— Вы были на совете старейшин?

Алек кивает, и по тому, что с его лица пропадает искренняя улыбка, понимаю, что он не особо доволен нынешним положением дел.

— Да, к сожалению, теперь приходиться докладывать о каждом нашем решении, тем более, если нам нужны все возможные средства и обеспечение.

Я киваю, как будто это само собой разумеющееся. Но на самом деле мы ещё ни разу не говори о том, как теперь измениться его жизнь.

— Ты теперь будешь уезжать постоянно? — как-то осторожно спрашиваю я, потому что не хочу никак показать, что мне бы этого не хотелось.

Но выражение лица Алека именно об этом и говорит.

— Это теперь мои обязанности.

Мы снова молчим, но на этот раз оба выглядя удручающе.

— Значит, они знают, что мы планируем?

— Не всё, но пришлось рассказать большую часть.

Мне вдруг становится интересно.

— Они знают про Елая?