Когда небеса молчат

Для того чтобы проиллюстрировать эту мысль Священным Писанием, нам не нужно далеко ходить — вспомните Авраама. Когда Господь сказал ему, что благоволение Его будет на Исааке, а не на Измаиле, патриарх воскликнул: «О, хотя бы Измаил был жив перед лицем Твоим!» (Быт. 17:18). Он перечил Богу, а не дьяволу.

А Иов? Этот многоуважаемый ветеран путешествует из одной книги о человеческих страданиях в другую, и читаемое вами произведение тоже не будет исключением. В истории страдальца Иова, начиная уже с третьей главы, о сатане ничего не слышно, и, вообще, он играет в этой «пьесе» второстепенную роль: он является орудием в руках Провидения.

И хотя все несчастья на Иова навел сатана, именно Господь первым обратил внимание дьявола на этого непорочного праведника. Иов и сам ни разу не помянул беса, ни разу не обвинил его в своих бедах. Как справедливо заметил блаженный Августин, Иов не сказал: «Бог дал, сатана взял». Книга Иова — это история не пассивного смирения, но активного протеста, протеста против Бога. Битву Иов ведет не с сатаной, а с Господом Богом.

Иеремию называют «плачущим пророком» и не без причины. В течение более сорока лет он проповедовал своим соплеменникам жесткое и суровое слово Божие. Еще до того, как Иеремия был зачат в утробе матери своей, Господь поставил его, сына священника из Анафофа, пророком над народами.

Сначала все шло прекрасно. Он говорил с Богом: «Обретены слова Твои, и я съел их; и были слова Твои мне в радость и в веселие сердца моего» (Иер. 15:16). Но йотом все изменилось. В предостережение и в назидание всем иудеям Иеремии не велено было жениться. За весть, которую пророк нес людям, они гнали его от себя и в родном городе помышляли убить его. Он был заключен в темницу, посажен в колоду, его хотели лишить жизни священники и пророки Иерусалима, его принародно унижали, бросали в яму.

Убитый горем, этот одинокий пророк взывает к Богу, надеясь снискать у Него понимание и облегчить свои страдания. И как отвечает ему Господь? Слушайте:

«Если ты с пешими бежал, и они утомили тебя, как же тебе состязаться с конями? и если в стране мирной ты был безопасен, то что будешь делать в наводнение Иордана?» (Иер. 12:5).

Не будь таким плаксой, Иеремия. Думаешь, тебе плохо? Так будет еще хуже. Ты хочешь все бросить? Но ты еще не сделал и шага.

Тяжелей всего Иеремии было не с народом жестоковыйным, который отвергал проповедуемое пророком слово и хотел убить его; тяжелей всего ему было с Богом, призвавшим его на служение.

Можно также упомянуть и пророка Аввакума. В его небольшой книге мы находим его страстные упреки Богу, его возмущение несправедливостью этого мира и процветанием нечестивых, недовольство тем, как Господь наказывает виновных.

И, в конце концов, Сам Иисус. Хотя я с некоторым опасением осмеливаюсь коснуться этой священной темы, Его терзания в Гефсимаиии накануне распятия непередаваемы. Лишь небрежно оброненные слова, слабые намеки говорят нам о Его переживаниях. Сказав ученикам Своим, что душа Его скорбит смертельно, Он…

Отошед немного, пал на лице Свое, молился и говорил: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты. (Мф. 26:39)

Трижды произнес Господь молитву сию. Явился же Ему Ангел с небес и укрепил Его. И, находясь в борении, прилежнее молился; и был пот Его, как капли крови, падающие на землю. (Лк. 22:43,44)

Когда Христос только начинал Свое служение, Он сорок дней и ночей провел в пустыне в посте и молитве, и потом, будучи уже физически истощен, Он был искушаем дьяволом. Нам не известно, насколько ожесточенна была их схватка, но мы точно знаем, что тогда у Иисуса не проступал кровавый пот. А кто может измерить всю горечь Его предсмертного крестного возгласа: «Боже Мой! Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?».

Как имя твое?

Почему эта битва всегда столь ожесточенна? Да потому, что Господь хочет изменить нас, а мы не желаем меняться. По крайне мере, не так радикально и не так, как задумал Бог. Я говорю о реальных переменах. Не о пластической операции, а о полостной. Вот чего добивается от нас Господь. Он хочет проникнуть в самые глубины нашего естества и вырвать «Иакова» из наших внутренностей.

Как вы думаете, почему ангел спросил Иакова, как того зовут? Он что, сам не знал? Неужели Бог послал его просто так, с неким безымянным ордером на арест с пустой графой «Ф. И. О.»? Я в этом сильно сомневаюсь.

Признания вот чего добивался от Иакова ангел. Не информации, а признания. На древнееврейском языке личность человека выясняли вопросом: «Кто ты?». Когда же кого–либо спрашивали: «Как тебя зовут?», имелось в виду совсем иное. Здесь уже дело касалось характера человека, затрагивалось значение его имени.