Когда невозможное возможно: Приключения в необычных реальностях

Открытие астрологии продлилось для меня на долгие годы. Впервые я столкнулся с ней в 1966 году, когда меня пригласили поучаствовать в одной из программ чехословацкого ТВ — ток-шоу, на котором обсуждался психоделический исследовательский проект, возглавляемый мной в пражском Институте психиатрических исследований. В этой программе принимал участие и мой словацкий коллега, психиатр Эуген Йонаш. Эуген очень интересовался астрологией, которую изучал на протяжении 25 лет, и знал астрологические традиции, бытовавшие в Вавилоне, Ассирии, Египте и Индии. Из-за марксистской цензуры он не мог использовать термин «астрология» и говорил о своей работе как об «изучении космобиологического воздействия».

В рамках той телевизионной программы, в которой мы оба участвовали, он рассказывал о своем исследовании влияния космобиологических факторов на репродуктивную функцию женского организма. С помощью сведений, обнаруженных им в древней книге по ведической астрологии, он пытался предсказывать пол будущего ребенка и объяснять причину периодических сбоев календарного метода контрацепции Огино-Кнаусса. В ходе данного исследовательского проекта, осуществленного совместно с университетами Братиславы и Гейдельберга, ему удалось на основании гороскопа, составленного по времени зачатия, правильно предсказать пол ребенка в семнадцати случаях подряд. Статистическое значение этих результатов было поистине космическим. Необходимо подчеркнуть, что все это происходило за много лет до того, как появилась возможность определять пол плода посредством ультразвукового обследования.

У нас с Эугеном была возможность переговорить в зале перед началом ток-шоу, и после короткой беседы о наших исследовательских проектах мы решили пообедать вместе на обратном пути с телевидения. За обедом Эуген поделился со мной своим энтузиазмом и увлеченностью астрологией и постарался убедить меня в том, что натальная и транзитная астрология могла бы послужить чрезвычайно полезным инструментом для наших психоделических исследований. Некоторое время спустя он и правда предоставил мне любопытные данные по нескольким моим ЛСД-пациентам, которые опирались исключительно на их натальные карты и текущие транзиты. Я нашел эту информацию очень интересной, однако мой скепсис в отношении астрологии, являвшийся результатом моего академического образования, был слишком силен и не позволил мне принять предложением Эугена и погрузиться в серьезное изучение этой науки.

Хотя этого случая и было недостаточно, чтобы в одночасье превратить меня в страстного полконника астрологии, он зародил во мне зерно, которое пустило росток лишь через много лет. В 1973 году, когда я уже семь лет занимался психоделическими исследованиями в Мэрилендском научно-исследовательском центре психиатрии (Балтимор), мне предложили преподавать в институте Эсален и жить на территории его кампуса в Биг Суре (Калифорния). Через несколько месяцев я связался со студентом из Гарварда Ричардом Тарнасом, приехавшим в Эсален для работы над диссертацией по ЛСД-психотерапии. Он слышал о моей деятельности и пришел просить меня быть членом диссертационной комиссии. На тот момент единственным пустующим местом в Эсалене была маленькая студия в подвальном этаже дома, в котором размещался я. Рик переехал в нее, и наши рабочие отношения быстро выросли в близкую дружбу.

С этого момента начался новый этап моего интереса к астрологии. В Эсалене мы с Риком познакомились с Арне Треттевиком, человеком, целиком посвятившим свою жизнь астрологии. Он всегда носил с собой книгу «Американские эфемериды» и заглядывал в нее каждый день, если не каждый час, следя за взаимосвязью планетных транзитов и событий в его жизни. Арне действовал не так, как Эуген: он не просто делился с нами своими наблюдениями, он учил нас рассчитывать транзиты и обсуждал с нами основные характеристики архетипов планет, и мы, таким образом, могли удостовериться в базовых положениях астрологической науки.

Стратегия Арне сработала, и мы с Риком, получив первый астрологический опыт, убедились в важном значении астрологии. Заинтересованность Рика оказалась достаточно глубокой, чтобы прервратиться в итоге в дело всей его жизни. Я же продолжал заниматься холотропными состояниями сознания, но теперь уже использовал астрологию в качестве важного инструмента исследований и неотъемлемой их части. На протяжении лет я и Рик были одной командой, дополняя друг друга. Моя задача состояла в сборе интересных клинических данных при проведении психоделических сессий, семинаров и тренингов по холотропному дыханию, наблюдении мистического опыта, внезапного духовного пробуждения и психотических вспышек. Рик, пользуясь своими превосходными знаниями и опытом в астрологии и истории культур, изучал возникающие при этом астрологические взаимосвязи.