Когда невозможное возможно: Приключения в необычных реальностях

Этот мрачный образ человеческой природы был подкреплен открытиями глубинной психологии, родоначальником которой был Зигмунд Фрейд, согласно которой все наше поведение в конечном счете мотивируется основными животными инстинктами. С этой точки зрения чувство любви является не чем иным, как просто реакцией на нашу врожденную враждебность или десексуализированным интересом к родителям. Нравственное поведение основано на страхе наказания, интерес к эстетике является психологической защитой против сильных анальных импульсов и т. д. Без общественных ограничений, карательных мер и супер-эго, созданного запретами и наставлениями наших родителей, мы все погрязли бы в разврате, убийствах и воровстве, как Фрейд очень красноречиво описал в своей книге «Неудовлетворенность цивилизацией» (Фрейд, 1971b).

Религиозные верования и духовный интерес любого рода Фрейд и его последователи рассматривали как проявление суеверий, легковерия, примитивного магического мышления, первичных процессов и обсессивно-компульсивного поведения, являющегося результатом подавления анальных импульсов и неразрешенного комплекса Эдипа или Электры. Эта точка зрения, опять же, была впервые высказана Зигмундом Фрейдом в его работах, таких как «Тотем и табу» и «Будущее одной иллюзии» (Фрейд, 1971а и 1971с). Начисто отметая возможность и законность чего бы то ни было духовного, он не проводил никакого различия между примитивными народными верованиями и сложными системами, основанными на многовековых глубоких исследованиях души и сознания, такими как различные школы йоги, буддизм и суфизм. А непосредственное восприятие духовных измерений реальности некоторыми людьми рассматривалось им как проявление серьезных психических расстройств.

Мои профессиональные наблюдения и личный опыт за последние пятьдесят лет, примером которых являются истории, описанные в этой книге, серьезно подорвали вышеописанное мировоззрение и заставили меня усомниться в его основных метафизических положениях. Преодолевая значительное интеллектуальное сопротивление, у меня постепенно сложилось совершенно иное понимание вселенной, психики и человеческой природы. Это мировоззрение имеет сходство с системами человеческой мысли, которые Олдос Хаксли назвал вечной философией, а особенно с великими восточными философскими учениями. Согласно моему теперешнему представлению о реальности, сознание составляет фундаментальный аспект существования, равный или, возможно, высший по отношению к материи, а вовсе не ее случайный продукт.

Сейчас я убежден, что вселенная была сознана космическим сознанием и высшим творческим разумом (anima mundi) и пронизана им на всех своих уровнях и во всех своих измерениях. Образ космоса как гигантской супермашины с ньютоновскими характеристиками, состоящей из отдельных строительных блоков (элементарных частиц и материальных объектов), уступил место образу единого поля, органического целого, в котором все части взаимосвязаны. Теперь каждую индивидуальную человеческую душу я рассматриваю как неотъемлемую часть общего поля единого космического сознания, по своей сути однородную с ним.

Более конкретно, чтобы понять мои наблюдения и опыт холотропных состояний, мне пришлось существенно расширить модель, используемую в настоящее время в традиционной психиатрии и психологии. Категории биологии, физиологии, постнатального развития и фрейдовского индивидуального бессознательного оказались совершенно непригодными для этой цели. Кроме постнатального развития новая карта должна была включать еще две области: перинатал ьную (связанную с травмой рождения) и трансперсональную (включающую родовую, расовую, коллективную и филогенетическую память, кармический опыт и архетипическую динамику).

Радикальные изменения произошли также в моем представлении относительно того, что в традиционной психиатрии принято называть психопатологией. Теперь я ясно понимаю, что эмоциональные и психосоматические расстройства, которые не имеют органической основы (психогенной психопатологии), не могут быть адекватно объяснены с позиций травматического опыта, перенесенного в младенчестве, детстве и в последующей жизни. Корни этих заболеваний уходят гораздо глубже — в перинатальный уровень и в трансперсональные сферы. Хотя сначала осознание такой глубины эмоциональных и психосоматических проблем может поставить в тупик, оно более чем уравновешивается открытием новых эффективных терапевтических механизмов, действующих на глубоком бессознательном уровне (которые связаны с повторным переживанием рождения, с опытом прошлых жизней, с переживанием космического единства и многими другими).