Когда-нибудь мы будем вместе

"А получил ту квартирку служебную Председатель Верховного Совета Хасбулатов, в начале девяносто второго года и успешно приватизировал! Та, дам, та, да дам! — повеселился второй голос и усугубил, — а твой вице-президент, герой СССР Руцкой, так активно поддерживающий своего приятеля Хасбулатова, после разгона Верховного Совета в губернаторы Курска подастся, прикупит за счет бюджета квартиру четырехкомнатную и приватизирует. По окончанию срока на военную пенсию в девять тысяч рублей и скромные накопления с зарплаты губернатора, в двухтысячном году прикупит в Москве семи комнатную квартирку в четыре сотни квадратов на ул. Нежинской, четырнадцать для себя. Для среднего сына квартирку на Новом Арбате, двадцать девять с видом на "Белый дом". Ностальгия по власти, однако, не помацать так хоть позырить. Дачку пенсионер принялся строить, в шестьсот квадратных метров, на принадлежащих ему и жене двух участках в деревне Николина Гора Одинцовского района (Борвихе). Сосед наш с тобой, панимашь!"

"Но, но, панимашь не трожь!"

"Пяток машинок прикупит: две Волги для удовлетворения ностальгии, три джипа "Гранд-чероки", "Форд-экскурсион" и "Крайслер Пи Ти Крузер, и все на пенсию, все на нее, других источников дохода генерал не имеет!" — довел внутренний голос свою мысль до логического завершения.

" Мда", — только и нашелся я, что выдать в ответ.

31.12. 1991 года

Тридцать первое декабря в девяносто первом году выпало на рабочий день. Петр Кузнецов, технолог Московского станкостроительного завода им. Орджоникидзе стоял в длинной очереди в заводскую столовую самообслуживания.

В столовой витал запах блестящих от жирных разводов подносов, липких, плохо протертых столов, пыльных, задубевших, чудом сохранившихся портьер, засаленных снизу от использования в виде отсутствующих салфеток.

На раздаче стояли вымытые холодной водой такие же блестящие, захватанные ложки-вилки. На стойке просвечивали сквозь отпечатки пальцев стаканы с бледным чаем и традиционным общепитовским компотом.

Покрытые темно-зеленой краской стены столовой щербились выбоинами и царапинами. Пол, вымощенный гранитной плиткой, был затерт и замызган грязной водой до такой степени, что с трудом подвергался цветовой идентификации.

Большие окна в зале столовой не мытые, наверно, со дня ее постройки пропускали тусклый рассеянный свет, такие же пыльные плафоны дневного света не добавляли яркости в унылую картину.

В меню на обед была солянка и тушеная капуста с минтаем.

Петр стоял и костерил про себя последними словами поваров, надоевший хуже черной редьки ежедневный рыбный день и тушеную квашеную капусту, прогорклый запах которой перебивал все, по мере приближения к раздаче. Рабочие в очереди, вполголоса обсуждали свои проблемы, в столовой стоял устойчивый гул человеческого муравейника.

Внезапно атмосфера в столовой изменилась. Сзади наступила недоуменная тишина, сменяясь удивленными восклицаниями. Сквозь гул пробивались слова — директор, Ельцин, обед. Рабочие стоящие в очереди начали оглядываться, чтобы понять причину переполоха.

В конце зала распахнулась дверь запасного выхода из "греческого зала" и в общий зал выкатился директор завода — Семенихин Владимир Петрович. Директор быстро оглядевшись, трусцой побежал в конец очереди, вытирая платком жирные губы и причитая:

— Как же так, никто не предупредил! Как же…

Народ стоящий в очереди расступился и Петр увидел причину беспокойства. В очереди стоял Ельцин, за ним пристроились еще три представительных товарища, держа в руках пластиковые подносы.

— Борис Николаевич! — ринулся к президенту Семенихин, но резко затормозил уткнувшись носом в плечистого охранника.

— Борис Николаевич, — выглянув из-за плеча охранника, продолжил взывать Семенихин, — пройдемте в отдельный кабинет, я приглашаю отобедать.

— Ближе к народу надо быть, батенька, — я ехидно улыбнулся оглядывая директора завода, — что же вы отрываетесь от коллектива, вставайте рядышком, сейчас и пообедаем и пообщаемся!

— Да что здесь кушать! Борис Николаевич! В меню выбор небольшой, смутился директор.

— Вот и посмотрим и на меню и на тебю, — прервал я его пререкания. — Вставайте передо мной, берите разнос и вперед!

Я с интересом смотрел на поднявшуюся возле раздачи суматоху. Дородная тетка, в белоснежном халате, — "Надо же хоть что-то белоснежное", — чуть ли не тычками подгоняла персонал тащивший какие-то нарядные судочки и кастрюльки. И стоя на страже принесенного добра, начала подгонять раздатчиков и рабочих, — быстрее, быстрее берите, что хотели и проходите на кассу, не задерживайте очередь!

Под чутким руководством могучей тетки очередь перед нами начала активно сокращаться.

— Товарищи рабочие, вам новые блюда вынесли, пробуйте, когда еще удастся, — подлил я маслица в суматоху.

Очередь закипела, уже расплатившиеся и приблизившиеся к кассе рабочие с сожалением оглядывались на везунчиков тыкающих пальцами в принесенную тару и делающих заказ.

— Мне заливного, — опознав блюдо, пробасил угрюмый мужик, — и тефтелек пяток с пюре положите и…. икорки… И…