Когда-нибудь мы будем вместе

— Взят голубчик под плотное наблюдение и сам и члены семьи. Никуда не выскользнет. Я так понял, у вас есть информация или предположение, о том что спрятано на участке? Я бы очень хотел знать источник, вы понимаете, Борис Николаевич, что наличие такой информации означает либо серьезную утечку в нашей службе, либо даже боюсь гадать что! — огорченно подвел итог своих размышлений Примаков.

Я встал из-за стола, подошел к Примакову и, внимательно глядя ему в глаза, спросил: "Евгений Максимович ты понимаешь, что я не обязан делиться с тобой своими источниками информации? Тем более если они не имеют никакого отношения к вашей службе".

— Нооо… Тогда я не могу быть уверенным в своих сотрудниках, если кто имеет такую возможность…..

Примаков запнулся и замолчал, пытаясь сформулировать мысль. Я вернулся на свое место и, поглядев на мучения директора СБР, пришел на помощь.

— Евгений Максимович, у меня как у руководителя государства не одна служба разведки и не один источник информации. Если мы с вами сработаемся, я обещаю, что когда придет время, вы все узнаете одним из первых. Сейчас же прошу быть уверенным в том, что на сторону, имеющаяся у меня информация не уйдет. Передавать ее я буду вам лично, и не только по делам, касающимся вашей службы. Вам предстоит лично, аналогичным образом — как я вас, ознакомить коллег из МВД и МЧС с определенной информацией, — подвинул я в сторону Примакова запечатанный конверт, — не раскрывая источника. Для повышения пошатнувшегося имиджа вашей службы очень даже пойдет! Распоряжаться этой информацией и решать как ее использовать в интересах страны в целом и вашей службы в частности только ваша прерогатива.

Примаков подтянул к себе конверт и заинтересованно спросил, — а что там?

— Почитаете разберетесь, ничего срочного, — отмахнулся я. — По Митрохину я еще не закончил, вы проверили откуда у него эти бумаги?

— Митрохин служил в Архиве ПГУ десять лет, — ответил Примаков, — так что откуда не вопрос, вопрос в том, как и что он успех утащить?

— А я добавлю вам, для лучшего понимания ситуации. То, что вы нашли в подполе, лишь малая часть того, что зарыто в саду. Там, в обычных эмалированных кастрюлях, выписки из архива ПГУ с одна тысяча девятьсот восемнадцатого по восемьдесят четвертый годы. В ближайшее время гражданин нацелился наведаться в американское или английское посольство в Риге с первой частью бумаг, которые вы нашли, — с удовольствием шокировал я разведчика.

Примаков надолго замолчал, обдумывая поступивший массив информации.

" Очевидно, Митрохин каким-то образом уже пересекся с каким-либо посольством и информация пошла в ЦРУ или МИ-6. Наверно от наших агентов в этих структурах и поступила по линии моей бывшей службы информация. Больше ничего на ум не приходит. Но, президент-то какой жук! Выдает информацию так дозировано, не знаешь, что и думать".

Прервав размышления начальника РСБ, я дозировано добавил кусочек пазла:

— Вы думайте, как его прихватить за кадычок, желательно во время эвакуации вместе с членами семьи,чтобы взять на горячем еще и заокеанских партнеров. Это будет песня, если получится качественно натыкать МИ-6 мордой в ссаную лужу!

Предположительно, окончание операции по вывозу Митрохиных с архивом — седьмое ноября девяносто второго года, в апреле он собирается навестить посольства США и Великобритании в Риге, но я не претендую на истину в последней инстанции. Поэтому смотрите у меня! Архив не про, про, про….

Я задумался над синонимом известного слова, но синонимы подбирались тоже не очень благозвучные.

— Евгений Максимович, — вопросительно приподнял я бровь, глядя я на Примакова.

— Да что уж там, я понял Борис Николаевич, не проглядим.

"Точно наша агентура постаралась, уже и сроки операции эвакуации предателя добыли, ай да молодцы!"

— Вот и ладненько, — обрадовано воскликнул я, — времени у нас вагон и маленькая тележка. Но у меня просьба….

Я задумался, стоит ли добавлять интриги?

— Какая, Борис Николаевич? Все что в моих силах…

— Евгений Максимович, прошу подождать пару минут, я вам еще один конвертик дам.

Я выдвинул ящик для бумаг рабочего стола и достал второй конверт, который хотел передать ближе к лету. Но ведь ситуация может измениться и товарищи сдернут раньше. Я как тот камень, брошенный в пруд. Волны пошли и кувшинки запрыгали, рыбешки прыснули в разные стороны.

Взяв, из канцелярского малахитового набора стоящего на столе, ручку я подписал безликий конверт — "Предатели" и подвинул Примакову.

Тот прочитал надпись, посмотрел на меня и, получив утвердительный кивок, вскрыл конверт и завис. [9]