Когда-нибудь мы будем вместе

В то время, когда министр обороны Сергеев докладывал Путину о завершении войны в Чечне, банда боевиков прорывалась на территорию Дагестана в районе Улус-Керта. Командующий объединенной группировкой генерал Трошев, в последствии объявивший себя окопным генералом, в одноименной книге, лишь через неделю доложил журналистам, что погибло тридцать десантников, а министру оборону втирал в уши, что гоняет по горам "улизнувших бандитов".

Как генерал может быть "окопным" я слабо себе представляю. Блиндажным может быть, штабным тоже может, еще паркетным шаркуном, теоретически может посетить нижестоящий штаб полка, на крайний случай батальона. Но окопы… гнетут меня сомнения, если генерал в окопе, то надо его разжаловать до уровня окопных сидельцев — максимум старлея или капитана. Я еще про окопных вшей слышал. Как Трошев насчитал пятьсот уничтоженных и раненых боевиков, при отсутствии тел и тех и других, тоже непонятно. Также не понятно как можно восемьдесят трупов не увидеть, находясь в "окопах" на передовой.

— Откуда десантники, — глухо уточнил я, уже зная ответ, но отчаянно надеясь, что это не так.

— Псковская дивизия ВДВ.

— Опять, — со свистом прошипел я сквозь зубы.

— Что опять? — удивился Грачев.

— А танкисты откуда? Кто командир? Какого хрена их в Грозный занесло!?

— Первый батальон учебного полка, выведенный из под Шали в Моздок в девяносто втором, — зачитал свою шпаргалку министр обороны, — командир батальона подполковник Пожинаев, по приказу исполняющего обязанности командующего группировкой войск генерал-майора Кисилева, провел операцию отвлечения. Взял штурмом президентский дворец в Грозном и пропал без вести, прикрывая отход основных сил батальона.

В голове набатом прозвучала моя фамилия там, откуда я прибыл в тело Ельцина. Я старался не вмешиваться в жизнь здешнего Пожинаева — моего двойника в этой реальности, лишь отслеживал насколько это было возможно, как ему служится здесь, сравнивая с тем мной там. Только увы, до моих лет, он здесь не дожил. И виноват в этом только я. По моей вине он погиб, оставив вдовой Светлану и сиротой дочь Нину. Мою жену и дочь…там. Эх Влад, Влад, как же так? Не судьба тебе уже встретиться и полюбить Маринку, и жестоко обидеть Светлану не судьба и второй дочки у тебя-меня тоже не будет…"

"Отвлечения, так значит называется попытка за чужой счет в рай въехать".

— Господин министр, — придавил я взглядом Грачева, еле сдерживаясь от желания вскочить и рвать на части всех кто попадет под руку, — а теперь ответьте мне по порядку, всю хронологию и весь расклад: Когда и где банда пошла на прорыв? Когда поступил первый доклад и от кого, где была наша, мать ее, космическая и авиационная разведка? Кто так точно сосчитал бандитов и их потери и где хранятся пятьсот трупов боевиков? Где был командующий, почему не было поддержки авиации и артиллерии в ходе боя, почему своевременно не прибыло подкрепление, или не дана команда на отход? Нахрена войска, предназначенные для охраны коридоров выхода гражданского населения, ввели в Грозный?! Почему вы министр, не знаете точного количества погибших и раненых?

Ошарашенный моим напором Грачев пошел красными пятнами по физиономии и невнятно прошелестел:

— Я не готов ответить на эти вопросы Борис Николаевич.

— Завтра, — прошипел я сквозь зубы, — мы с тобой вылетаем на место боя в Дагестан. — Всем этим, — я потряс пачкой наградных, — быть там же. На месте доло́жите мне по-дроб-но на все заданные и не заданные мной вопросы. А сейчас… сгиньте с глаз моих!

***

"Что-то мою пулю долго отливают, Что-то мою волю прячут отнимают", — мрачно напевал я про себя траурную, перекликающуюся с настроением песню, посматривая в окошко вертолета.

"Догони меня, догони меня,

Да лицом в траву урони меня,

Утоли печаль, приложи печать.

Пуля горяча, пуля горяча".

Дураку собраться только подпоясаться, озвучил желание побывать на месте боя — получите, распишитесь. К обеду двадцать шестого февраля я был уже в Буденновске. Туда же я приказал прибыть командованию группировки войск и доставить тела погибших солдат, а также донесения командиров десантного и танкового батальонов о потерях, с книгами учета личного состава.

Сразу по приземлении я приказал Грачеву предоставить мне сведения о реальных потерях.

Министр обороны развил бурную деятельность, собрал и заслушал в штабе авиационного полка всех прибывших и руководящий состав штаба антитеррористической операции. Я в это время, посетил печально знакомые места "боевой славы" — местный морг. Дежурный патологоанатом выдал мне справку о количестве поступивших трупов военнослужащих. Сто пять человек! И это только здесь в Дагестане!

— Ну, что сверим цифры? — перехватил я распаренного после совещания Грачева, — сколько у вас?

— Сто десять человек убитых и одиннадцать пропало без вести.

— А кто про тридцать человек докладывал? А в Грозном и трупы все собрать не удалось?

Грачев пристыжено опустил голову.

— Все равно не сходится, здесь в морге только сто пять, — не унимался я.

— Пятерых пока не опознали, документы утрачены, разбираются на месте.