Когда Ницше плакал

Ответ последовал немедленно: Фрейд явно чувствовал себя более уверенно в области методов исследования, нежели в сфере клинической медицины. «Лонгитюдный метод предполагает отслеживание пациентов в течение нескольких лет, когда можно обнаружить, что с возрастом приступы ослабевают, так?»

«Именно, – отозвался Брейер. – А профильный метод?…»

Фрейд перебил его, словно старательный ученик, тянущий руку с первой парты: «Профильный метод основан на единичном осмотре пациента в определенный момент времени – в данном случае у более взрослых пациентов в выборке наблюдались не столь сильные приступы мигрени по сравнению с более молодыми».

Брейеру нравился настрой друга, и он предоставил ему еще одну возможность проявить свои знания: «А ты можешь определить, какой из методов обеспечивает более точные результаты?»

«Профильный метод не может быть достаточно точным: в выборке может быть слишком мало старых пациентов, страдающих сильной мигренью, и не потому, что с возрастом приступы ослабевают, а потому, что пациенты могут чувствовать себя слишком плохо или уже основательно разочароваться в докторах, а потому не соглашаться принять участие в исследовании».

«Ты совершенно прав, и, сдается мне, Ливлинг не учел этот недостаток. Прекрасный ответ, Зиг. Как насчет торжественной сигары?» Фрейд с радостью согласился отведать одну из прекрасных турецких сигар. Мужчины закурили и какое-то время смаковали изысканный вкус табака.

«А теперь, – продолжил Фрейд, – можем мы закончить обсуждение этого случая? – Громким шепотом он добавил: – Осталось самое интересное'.» Брейер улыбнулся.

«Может, мне не следует так говорить, – продолжал Фрейд, – но теперь, когда нас покинул Нотнагель, я могу признаться тебе по секрету, что психологические аспекты этого случая интересуют меня значительно больше, чем его медицинская сторона».

Брейер заметил, что его друг и вправду оживился. В его глазах сверкало любопытство, когда он спросил:

«Насколько этот пациент склонен к суициду? Удалось ли тебе посоветовать ему обратиться к консультанту?»

Теперь пришла очередь Брейера оказаться в дурацком положении. Вспомнив, как во время их последней встречи он бравировал своими талантами в области проведения бесед с пациентами, он покраснел.

«Это очень странный человек, Зиг. Я никогда еще не сталкивался с таким сильным сопротивлением. Он напоминает мне кирпичную стену. Очень умную кирпичную стену. Он предоставил мне множество прекрасных возможностей выйти на эту тему. Он говорил о том, что в прошлом году он чувствовал себя хорошо только пятнадцать дней, что у него бывает мрачное настроение, что его предавали, что он живет в полнейшей изоляции, что он писатель, которого никто не читает, что его мучают бессонница и дурные мысли по ночам».

«Но, Йозеф, это как раз все то, что ты хотел услышать!»

«Вот именно. Но когда я пытался развернуть каждую из этих тем, я оставался с пустыми руками. Да, он понимает, что постоянно болеет, но утверждает, что болен не он, не его сущность, а его тело. Что касается мрачных периодов, он заявляет, что горд тем, что у него хватает смелости переживать такие времена. Только подумай – „Горжусь смелостью позволять себе иметь мрачные периоды!“ Слова безумца! Предательство? Да, я подозреваю, что он говорит о том, что произошло между ним и фройлен Саломе, но он утверждает, что уже справился с этим и теперь не испытывает ни малейшего желания возвращаться к этой теме. Что касается суицида, он отрицает такого рода желания, но защищает право пациента на выбор собственной смерти. Хотя он мог бы быть только рад смерти, – он заявил, что последняя награда мертвеца есть отсутствие необходимости снова умирать! – ему еще столько всего нужно сделать, столько книг написать. Он сказал мне буквально следующее: он вынашивает свои книги в голове, словно беременная женщина дитя, и он думает, что его головные боли – это схватки мозга».

Фрейд покачал головой, выражая сочувствие своему другу, видя его таким растерянным. «Схватки мозга – какая метафора! Словно Афина Паллада, рожденная из брови Зевса! Странные мысли – схватки мозга, выбор собственной смерти, смелость иметь мрачные периоды… Он далеко не глуп, Йозеф. Только вот не могу понять, что это – безумный ум или умное безумие?»

Брейер покачал головой. Фрейд откинулся на спинку кресла, выпустил густой клуб дыма и теперь наблюдал за тем, как он исчезает, поднимаясь вверх. Потом он снова заговорил: «Эта история становится с каждым днем все более и более захватывающей. А почему тогда фройлен Саломе говорила о том, что он в отчаянии и подумывает о самоубийстве? Он лжет ей? Или тебе? Или себе?»

«Лжет себе, Зиг? Как ты лжешь себе? Кто лжет? И кого обманывают?»

«Возможно, одна часть его склонна к суициду, но его сознание об этом не знает».

Брейер повернулся, чтобы видеть друга получше. Он ожидал увидеть ухмылку на его лице, но Фрейд был предельно серьезен.