Когда Ницше плакал

В просьбе Брейера не было ничего необычного: его имя было хорошо известно в Бельвью, он был давним другом прежнего директора, недавно скончавшегося Людвига Бинсвангера-старшего. Доктор Бинсвангер предложил послать за фройлен Паппенгейм немедленно: «Она сейчас гуляет со своим новым врачом, доктором Даркиным. Они обсуждают ее состояние». Бинсвангер встал и подошел к окну: «Вон там, в саду, вы можете увидеть их отсюда». — «Нет, нет, доктор Бинсвангер, не мешайте им. Я совершенно уверен, что ничто не может быть важнее сеансов общения доктора и пациента. Тем более солнце сегодня такое великолепное: последнее время в Вене я почти совсем не видел солнца. Если вы не возражаете, я подожду ее в саду. Мне, к тому же, было бы интересно оценить состояние фройлен Папенхайм, особенно как она ходит, со стороны».

На одном из газонов огромных садов Бельвью Брейер увидел Берту и ее врача, которые прогуливались взад-вперед по тропинке, вдоль которой росли высокие, тщательно подстриженные самшитовые деревья. Он тщательно выбирал наблюдательный пост: белая скамейка на террасе, почти полностью скрытая из виду голыми ветвями сиреневого кустарника. Отсюда Берта была у него как на ладони; может, когда она будет проходить мимо, он сможет услышать, что она говорит.

Берта и Даркин только что миновали скамейку и теперь удалялись от него по дорожке. Ветерок донес до Брейера ее лавандовый аромат. Он жадно вдохнул его и ощутил боль сильнейшей тоски, пронизавшей его тело. Какой она казалась слабой! Вдруг она остановилась. Правую ногу скрутило судорогой; он вспомнил, как часто это случалось, когда с ней гулял он сам. Берта прильнула к Даркину, ища поддержку. Как крепко она обнимала его, так же крепко, как обнимала раньше Брейера. Теперь обе ее руки сжимали руки Даркина, она всем телом прижалась к нему! Брейер вспомнил, как это тело прижималось к нему. О, как он любил ощущать ее груди! Как принцесса, почувствовавшая горошину через целую груду матрасов, он мог чувствовать эту бархатную, податливую грудь в обход всех препятствий: ее каракулевая пелерина и его отороченное мехом пальто были не толще осенней паутинки для его желания.

И тут четырехглавую мышцу свело жестокой судорогой! Она схватилась за бедро. Брейер знал, что за этим последует. Даркин тут же подхватил ее на руки и положил на соседнюю лавочку. Теперь он будет делать ей массаж. И точно, Даркин уже снимал перчатки, аккуратно просовывал руки под ее пальто и начинал массировать бедро. Будет ли Берта стонать от боли? Да, тихонько. До Брейера доносились ее стоны! А теперь закроет ли она глаза, словно входя в состояние транса, закинет ли руки за голову, выгнет ли спину дугой, выставляя свою грудь вперед и вверх? Да, да, вот! Теперь ее пальто распахнется — да, он видел, как ее рука незаметно расстегивает пуговицы. Он знал, что платье ее задралось, как всегда. Точно! Она постоянно сгибает и разгибает колени — вот этого Брейер раньше не видел, — и подол платья забирается вверх почти до самой талии. Остолбеневший Даркин стоит рядом, не отрывая глаз от ее розовых шелковых трусиков и очертаний темного треугольника.

Из своего укрытия Брейер заглядывает через плечо Даркина, ошеломленный не менее его. Прикрой ее, глупец! Даркин пытается привести ее платье в должный вид и застегнуть пальто. Руки Берты мешают ему. Ее глаза закрыты. Она в трансе? Даркин выглядит взволнованным — «я был бы не лучше», — думает Брейер, — и нервно оглядывается по сторонам. Слава богу, вокруг никого! Судорога начинает отпускать. Он помогает Берте встать, и она пытается идти.

У Брейера начинается головокружение, ему кажется, что он покинул свое тело. В происходящем вокруг есть что-то нереальное, словно бы он смотрел спектакль в каком-то огромном театре с балкона, из первого ряда. Что он чувствует? Может, он ревнует Берту к доктору Даркину? Он молод, красив и одинок, Берта прижималась к нему сильнее, чем когда-то прижималась к нему. Но нет! Нет ни следа ни ревности, ни враждебности. Наоборот, он чувствует симпатию и некую близость к Даркину. Берта не разделяет их, наоборот — она оказывается связующим звеном, объединяющим их в братство волнения.

Молодые люди продолжили прогулку. Брейер улыбнулся, увидев, что теперь не пациентка, а доктор шел неуклюжей, шаркающей походкой. Он искренне сочувствовал своему преемнику: как часто ему самому приходилось бороться с неудобствами пульсирующей эрекции во время прогулок с Бертой! «Вам повезло, доктор Даркин, что сейчас зима! — сказал себе Брейер. — Летом намного хуже — никакое пальто вас не спрячет. Придется запихивать под ремень!»