Когда объявят лот 49

В отеле она застала полный холл глухонемых делегатов в вечерних праздничных шляпах из гофрированной бумаги, по образцу тех меховых китайских коммунистических штучек, что стали популярными во времена корейского конфликта. Все до единого были пьяны, и ее подхватили сразу несколько человек, чтобы отвести на вечеринку в большой танцевальный зал. Она пыталась вырваться из беззвучного жестикулирующего роя, но сил не хватало. Ноги ныли, во рту был мерзкий привкус. Хлынувшая в танцевальный зал волна внесла туда и Эдипу, а там ее подхватил за талию миловидный юноша в пиджаке из харрисовского твида и закружил в вальсе сквозь шуршащее, шаркающее молчание, под огромной незажженной люстрой. Каждая пара танцевала под то, что звучало в голове у ведущего партнера: танго, тустеп, босса-нову, слоп. Интересно, пришло Эдипе в голову, — как скоро столкновения станут серьезной помехой? Ведь они неизбежны. Единственный выход — если вдруг упорядочится этот немыслимый порядок музыки, множество ритмов, все тональности сразу, хореография, в которой каждая пара легко срабатывалась. Они слышали нечто каким-то дополнительным чувством, атрофированном у Эдипы. Она танцевала, ведомая партнером, обмякшая в объятиях юного немого, и ждала, когда же пары начнут сталкиваться. Но все шло, как прежде. Не чувствуя ни единого прикосновения, кроме рук своего партнера, она протанцевала полчаса, пока, по какому-то таинственному соглашению, не наступил перерыв. Хесус Аррабаль назвал бы это анархистским чудом. Эдипа, не имеющая для этого феномена слов, чувствовала себя деморализованной. Она сделала реверанс и убежала.

На следующий день, проспав двенадцать часов кряду без достойных упоминания сновидений, Эдипа выписалась из отеля и поехала по перешейку в Киннерет. По дороге у нее было достаточно времени, чтобы поразмыслить о вчерашнем дне, и она решила посетить своего аналитика, доктора Хилариуса, все ему рассказать. Может, она попала в холодные, не ведающие пота клещи некоего психоза? Она убедилась собственными глазами в существовании системы ВТОР: видела двух ВТОР-почтальонов, ВТОР-ящик, ВТОР-марки, ВТОР-штампы. А образ почтового рожка с сурдинкой буквально наводнял собой побережье Залива. И все же ей хотелось, чтобы это оказалось фантазией — естественным результатом ее обид, потребностей или двойных порций вечернего алкоголя. Ей хотелось, чтобы Хилариус сказал ей: ты слегка свихнулась, тебе нужен отдых, и нет никакого Тристеро. И еще ей хотелось знать — почему в вероятности существования Тристеро ей видится угроза для себя.

Вскоре после заката она въехала на аллею возле клиники Хилариуса. Свет в офисе, похоже, не горел. Ветви эвкалипта колыхались в воздушном потоке, который струился с гор, влекомый вечерним морем. Она дошла до середины вымощенной плитами дорожки, когда мимо уха, напугав ее до смерти, прожужжало какое-то насекомое, и тут же прозвучал выстрел. Это не насекомое, — подумала Эдипа и, услышав еще один выстрел, поняла в чем дело. В увядающем свете сумерек она была прекрасной мишенью; единственный возможный путь лежал к клинике. Эдипа бросилась к стеклянным дверям, но обнаружила их запертыми, а холл внутри — темным. Рядом с клумбой она нашла камень и запустила им в одну из дверей. Камень отскочил. Она принялась искать другой, но тут внутри появилась белая фигура — порхая, фигура подбежала к двери и отперла ее. Эдипа узнала Хельгу Бламм, ассистентку Хилариуса.

— Быстрее! — протараторила она, и Эдипа проскользнула внутрь. Женщина была на грани истерики.

— Что происходит? — спросила Эдипа.

— Он свихнулся. Я пыталась вызвать полицию, но он схватил стул и разгромил коммутатор.

— Доктор Хилариус?

— У него мания преследования. — Полоски слез вились вниз по ее скулам. — Он заперся в офисе с винтовкой. — «Гевер» 43-го года, с войны, — вспомнила Эдипа, — он хранил ее как сувенир.

— Он стрелял в меня. Как вы думаете, в полицию сообщат?

— Он стрелял уже в полдюжины людей, — ответила сестра Бламм, ведя Эдипу по коридору в свой офис. — Да, хорошо бы вызвали полицию. — Эдипа заметила открытое окно на линии, безопасной для отступления.

— Вы могли убежать, — сказала она.

Наливая в чашки горячую воду из умывальника и размешивая растворимый кофе, Бламм подняла глаза и насмешливо взглянула на Эдипу. — Ему может понадобиться помощь.

— А кто его предполагаемые преследователи?

— Он говорит, трое с автоматами. Террористы, фанатики, это все, что я смогла понять. Он принялся крушить коммутатор. — Она окинула Эдипу враждебным взглядом. — Слишком много смазливеньких телок — вот что его довело. В Киннерете этого добра хоть отбавляй. Не смог справиться.

— Меня не было в городе, — заметила Эдипа. — Может, я смогу разузнать, в чем дело. Может, я не покажусь ему угрозой?

Бламм обожглась кофе. — Начнете говорить с ним о своих проблемах, и он, пожалуй, вас подстрелит.