Когда охотник становится жертвой (СИ)

В бланке эта информация есть, но она задаёт этот вопрос ещё раз, надеясь уловить в её голосе или взгляде то, что та пытается скрыть. Девушка не пьяна, выглядит прилично, гораздо лучше, чем многие жители этого района, несмотря на несвежую одежду. Здесь, в гетто такой, как она, делать нечего.

— Как именно вы под неё попали?

— Я бежала…

— От кого вы бежали?

Мексиканка бросает на неё затравленный взгляд и тут же отводит глаза. Такие глаза Александра видит дважды в месяц, на встречах групповой терапии — глаза женщин, переживших насилие над собой.

— Только умоляю, не надо полиции! — пациентка прикладывает сцепленные в замок руки к груди и едва не сползает с кушетки, чтобы просить её на коленях. — Мой парень. Он напился и достал нож, сказал, я изменила ему с соседом. Я ничего такого не делала, он просто напился в баре со своими дружками! Я убежала из дома и не заметила, что машина отъезжает…

Рассказ завершается сдавленным всхлипом. Мексиканка закрывает ладонью рот, чтобы скрыть некрасиво кривящиеся в плаче губы, её тёмные глаза блестят от слёз, ей страшно, а Александра Маккормик едва сдерживает ярость. Ярость, плохо поддающуюся контролю, забитую так глубоко на дно души, что, казалось, она рвётся оттуда наружу вместе с кусками мяса и костей.

Кто дал им право? Кто дал право этим ублюдкам измываться над теми, кто слабее? Как так вышло, что большинство женщин — а в группу приходило именно это большинство — запуганы настолько, что выбирают терпеть, а не защищаться? Что они не могут обратиться в полицию из-за страха за собственную жизнь и жизни своих детей?

— Зайдите ко мне в обед.

Александра резко, как пружина, подскакивает со стула, поправляет складки на халате. Она знает, чем ей помочь. И пусть это всего лишь малость, но эта малость однажды не дала ей скатиться в бездну.

***

Эйса понимает, что выбрала вернейшую из тактик. У этой Маккормик пунктик на феминизме. Эта Маккормик до одури благородная и настолько же глупая — так ловко повестись на такое грубое враньё. Или у Риверы действительно пропадает актёрский талант. В назначенное время Эйса, сгорбившись и нацепив маску вселенской печали, шаркает к ординаторской, попутно отмечая расположение выходов, кабинетов, камер наблюдения. Эйса стучится и, подождав немного, входит. Маккормик ничего не говорит ей, лишь смотрит своими светлыми, будто выбеленными глазами, что-то анализирует там себе. Она не похожа на зажравшуюся, холеную богачку, у неё жёсткий, колючий взгляд, шершавые руки, узкие, поджатые в вынужденном молчании губы. Она выглядит гораздо старше своих лет. Родичи наркобаронов не напоминают истеричек на антидепрессантах. Здесь есть, над чем пораскинуть мозгами, но Ривера здесь не за этим.

— Я могу вам помочь. — Маккормик вытаскивает из сумки визитку. На дорогой серо-лиловой бумаге напечатаны лишь адрес и телефон. — Я курирую группу психологической помощи для женщин. Всё бесплатно и абсолютно анонимно. Сегодня встреча в восемь, я прийти не смогу, но вы идите. Скажете, от меня, — сухо инструктирует она. Они чуть соприкасаются пальцами, когда Эйса забирает визитку из её рук. Александра поднимает на неё взгляд — тяжёлый и какой-то ненормальный. — Сходите, Кармен.

В этой простой, ненавязчивой просьбе слышится отчаяние. Эйса кротко опускает глаза и шепчет «Спасибо». Установить контакт удалось, теперь дело в скорости и мозгах тех, кого Оливер пришлёт ей на подмогу, ведь у неё уже готов план. Данэму нужна эта странная баба, Данэм её получит, а дальше трава не расти. Какое ей дело до бед сильных мира сего, когда она несколько часов назад скидывала расчлененный труп в канал? Когда её однажды чуть живьём не закопали в могилу? Когда она впервые сделала аборт в тринадцать без грамма обезболивающего? После обеда Ривера проскальзывает в ординаторскую и крадёт из сумочки Маккормик телефон.

Глава 5. Моральный кодекс

Окна «хантеровских» вписок выходят во двор и смотрят аккурат на ряды облезлых мусорных бачков. Внизу, в «Логове» тусуется местный, близкий к банде народ, сами же парни сидят на вспышке в вип-зоне, только вот ехать некуда. Коул вертит в ладони прямоугольник смартфона, разглядывая рыжие и зелёные осколки пивных бутылок, торчащие из ржавой дыры в контейнере. Ветер треплет рваные мусорные пакеты и упаковку от чипсов — она, словно флюгер, вертится на ветке засохшего растения, выброшенного прямо в горшке. Только что позвонил Гай. «Диабло Нориа» пуст. Ничего конкретного, словно кто-то стёр информацию о перемещениях «Кобрас» подчистую. Куда смылся Гарсия, никто не знает. Слухи разные: кто-то говорит, что он затаился на хате у одной из своих шлюх, кто-то — что ушёл за железку вместе со всеми «Кобрас». Если так, то тем лучше — Диего внял его словам и, скорее всего, всё обойдётся без кровопролития. «Хантеры» будут злы, как черти. Они там копытом бьют, хотят поскорее выехать на дело, да ничего не выйдет. Зато останутся целы и невредимы. Ещё бы со Старшими этот момент утрясти, ведь они сопли жевать не будут, им конкретика нужна.