Когда он был порочным

— Я слишком тяжелый, — сказал он и даже сделал попытку сползти с нее.

— Не надо, — сказала она, и рука ее удержала его. Ей не хотелось, чтобы он сдвигался. По крайней мере пока. Скоро ей станет невмоготу, тяжело дышать, и ему волей-неволей придется сдвинуться, но пока что-то первобытное чудилось ей в их положении, и она еще не готова была распроститься с этой позой.

— Нет, — отозвался он, и ей почудилась улыбка в его голосе. — Я тебя раздавлю.

Он соскользнул с нее, но они не разомкнули объятий и остались лежать, прижавшись друг к другу. Спину ей согревало тепло его тела, и его рука крепко обнимала ее.

Он пробормотал что-то ей прямо в затылок — она даже не разобрала слов, но это было не важно, потому что она и так знала, что он сказал.

Скоро он погрузился в сон, и его тихое ровное дыхание мерно раздавалось над ее ухом, как колыбельная. Но Франческа не спала. Она чувствовала усталость и пресыщение, и дремота одолевала ее, но она не спала.

Сегодня было по-иному.

И ей не давал покоя вопрос: почему?

Глава 23

…совершенно уверена, что Майкл вскоре напишет тебе тоже, и все же, так как я считаю тебя своим очень близким другом, я решила написать тебе сама, дабы сообщить, что мы с ним поженились. Ты удивлена? Должна признаться, что я была поражена не меньше.

Из письма графини Килмартин Хелен Стерлинг три дня спустя после ее бракосочетания с графом Кшмартином.

— Ты выглядишь просто ужасно.

На что Майкл, обернувшись к ней, ответил суховато:

— Умеешь ты сказать приятное. — И вновь занялся яичницей и тостами.

Франческа уселась на свое место на другом конце стола. Со дня их бракосочетания прошло две недели; сегодня Майкл поднялся ни свет ни заря, и когда она проснулась, его сторона постели была совсем холодной.

— Я не шучу, — сказала она, встревоженно сдвинув брови. — У тебя и лицо сегодня одутловатое, и сидишь ты ссутулившись. Тебе надо сейчас же лечь в постель и отдохнуть.

Он закашлялся, да так, что затрясся всем телом, и заявил:

— Я чувствую себя прекрасно.

— Вовсе нет.

Он закатил глаза:

Ну вот мы женаты всего две недели а ты уже…

— Если тебе не нравятся жены, которые пилят мужей, не надо было жениться на мне, — сказала Франческа, мысленно прикидывая, сумеет ли она дотянуться через стол и пощупать его лоб.

— Я прекрасно себя чувствую, — твердо заявил он, взял лондонский «Тайме» — номер трех— или четырехдневной давности, но для шотландских приграничных графств такой номер считался самым свежим — и принялся подчеркнуто игнорировать ее.

Что ж, она умеет игнорировать людей не хуже, решила Франческа и принялась старательно намазывать мармелад на сдобную булочку.

Но он снова закашлялся.

Она заерзала на своем стуле, стараясь сдержаться и не сказать ни слова.

И снова он закашлялся, на сей раз так сильно, что вынужден был отвернуться от стола и согнуться.

— Май…

Он бросил на нее такой испепеляющий взгляд, что она закрыла рот, не договорив. И прищурилась.

Он кивнул ей с невероятно снисходительным видом, но весь эффект пропал, так как его снова сотряс приступ кашля.

— Ну хватит, — объявила Франческа. — Ты сейчас же ложишься в постель. Сию же секунду.

— Я прекрасно себя чувствую, — прохрипел он.

— Нет, не прекрасно. —Я…

— Ты болен, — перебила его Франческа. — Ты болен, Майкл. Ты заболел, захворал, занемог, занедужил — ты болен, и сильно болен. Я не знаю, в каких выражениях это можно объяснить понятнее.

— «Занедужил»! Уж ты скажешь, — буркнул Майкл.

— Ну, пусть не «занедужил», — сказала она, обходя вокруг стола и беря его за локоть, — но у тебя малярия и…

— Это не малярия, — сказал он, и вновь грудь его стал разрывать кашель.

Она заставила его подняться на ноги.

— Откуда тебе знать, что это не малярия? — спросила она.

— Я просто знаю, и все. Она поджала губы.

— Итак, твоя уверенность в правильности диагноза зиждется на…

— На личном опыте. Я болен уже почти год. Это не малярия.

Она между тем тихонько подталкивала его к двери.

— Кроме того, — добавил он, — еще слишком рано.

— Для чего рано?

— Для следующего приступа, — пояснил он устало. — У меня же только что был приступ, тогда, в Лондоне, два, что ли, месяца назад? Еще слишком рано.

— Почему же рано? — спросила она, сама удивляясь спокойствию своего голоса.

— Ну, потому что рано, — буркнул он. Но про себя он думал совсем другое. Он знал многих людей, у которых промежутки между приступами были и меньше двух месяцев.

Все они были очень больны.

Многие из них умерли.

Если у него промежуток между приступами стал короче, значит ли это, что болезнь побеждает?

Вот ведь насмешка судьбы! Он наконец женился на Франческе, но, возможно, умирает!

— Это не малярия, — сказал он снова с такой силой, что она даже приостановилась и посмотрела на него. — Не малярия, — повторил он.

Она только кивнула.