Когда он был порочным

Не сводя с него восторженного взгляда, она поднялась.

– Ты слышал, что я говорила?

– Я люблю тебя, - сказал он глухо.

– Но ты слышал, что я говорила? - настаивала она. Ей надо было это знать; если он не слышал, то ей следовало сказать ему.

Он кивнул.

– Я люблю тебя, - сказала она. Ей хотелось подойти к нему, обхватить его шею руками, но она словно к месту приросла. - Я люблю тебя, - сказала она снова. - Я люблю тебя.

– Не надо…

– Нет, надо. Я должна сказать тебе это. Я люблю тебя. Правда. И так сильно!

И тут они оказались в объятиях друг друга. Она уткнулась лицом ему в грудь, и слезы ее омочили его рубашку. Она сама не знала, отчего плачет, и ей было, в сущности, все равно. Важно было одно: в его объятиях она чувствовала будущее, и будущее это было прекрасно.

Подбородок Майкла уперся ей в макушку.

– Я вовсе не хотел сказать, что не надо говорить, что ты любишь меня, - негромко произнес он. - Я имел в виду только, что не обязательно это повторять.

Она засмеялась, хотя слезы по-прежнему текли и текли, и оба они затряслись от хохота.

– Нет, и повторять обязательно, - сказал он. - То есть если тебе так хочется, то обязательно повторяй, сколько угодно раз. Я человек жадный и хочу слышать это снова.

Она подняла на него сияющие глаза. - Я люблю тебя. Майкл коснулся ее щеки.

– Не знаю, что я сделал, чтобы заслужить такое счастье. -А тебе и не надо было ничего такого делать. Просто быть собой, и все. - Она подняла руку и тоже коснулась его щеки - точь-в-точь как он ее, словно была его зеркальным отражением. - Просто потребовалось время для того, чтобы осознать это.

Майкл прижал ее ладонь к своему лицу обеими руками. Он целовал эту ладонь и вдыхал нежный аромат кожи. Прежде он старался убедить себя, что не имеет значения, любит она его или нет, что главное - быть ее мужем. Но теперь…

Теперь, когда она сказала эти слова, когда он знал это наверное, когда его сердце так и пело, теперь он понял, что главное.

Это было счастье.

Это было блаженство.

Он никогда и не надеялся испытать нечто подобное, даже не подозревал, что такое счастье существует.

Это была любовь.

– До конца своих дней, - торжественно пообещал он, - я буду любить тебя. Обещаю. Я не пожалею своей жизни ради тебя. Я буду чтить и лелеять тебя. Я буду… - Голос его прервался от волнения, но это было не важно. Он просто хотел сказать ей. Просто хотел, чтобы она знала.

– Пошли домой, - сказала она мягко. Он кивнул.

Она взяла его за руку и потянула за собой. Он послушно последовал за ней. Но прежде чем они ушли с кладбища и вошли в небольшую рощицу, расположенную меж часовней и Килмартином, он обернулся и, глядя на надгробие Джона, одними губами произнес: «Спасибо».

А потом позволил своей жене вести себя домой.

– Я хотела сказать тебе потом, - говорила между тем его жена. Голос ее слегка дрожал, но она уже возвращалась в обычное свое состояние. - Я планировала такое большое романтическое событие. Нечто грандиозное. Нечто… - Она обернулась к нему с печальной улыбкой. - Ну, сама не знаю что, но очень шикарное. Он только головой покачал:

– Мне это не нужно. Мне нужно только… только…

И было совершенно не важно, что он не знал, как закончить фразу, потому что она каким-то непонятным образом поняла, что он имеет в виду.

– Я знаю, - шепнула она. - Мне нужно то же самое.

Эпилог