Когда она ушла

Райли ничего не сказала, но почувствовала, как по ней растекается чувство вины. Заслужила ли это Эприл? Райли оставила её на весь день дома, лишь изредка с ней созваниваясь, и девочка была удивительно ответственна и не попала в неприятности. А вот Райли теперь ведёт себя безрассудно и опрометчиво.

– Ты разозлилась, когда я курила травку, – сказала Эприл.

Райли продолжала молчать.

– Теперь ты скажешь мне, что это другое, – продолжала Эприл.

– Но это действительно другое, – устало сказала Райли.

Эприл уставилась на неё.

– С чего бы это?

Райли вздохнула; она знала, что её дочь права, и почувствовала усиливающееся чувство стыда.

– Травка незаконна, – сказала она. – А это нет. К тому же…

– К тому же ты взрослая, а я ребёнок?

Райли ничего не ответила. Конечно, она собиралась сказать именно это. И, конечно, это было бы лицемерием и несправедливостью.

– Я не хочу с тобой спорить, – сказала Райли.

– Ты в самом деле собираешься начать всё это сначала? – спросила Эприл. – Ты так много пила во время всех этих своих проблем – о которых ты даже не собираешься мне рассказать.

Райли стиснула челюсти. Злость? Но с чего бы ей вообще злиться на Эприл, к тому же сейчас?

– Есть вещи, о которых я не могу тебе рассказать, – сказала Райли.

Эприл закатила глаза.

– Боже, мама, почему? Я когда-нибудь буду достаточно взрослой, чтобы узнать ужасную правду о том, чем ты занимаешься? Это не может быть хуже чем то, что я представляю. А представляю я много, уж поверь.

Эприл встала со стула и протопала к бару. Она достала бутылку водки и стала наливать себе в стакан.

– Пожалуйста, не делай этого, Эприл, – слабо попыталась возражать Райли.

– Как ты мне помешаешь?

Райли встала и осторожно забрала у Эприл бутылку, затем она села обратно и выплеснула содержимое стакана Эприл в свой собственный стакан.

– Просто доедай свой завтрак, ладно? – попросила Райли.

Теперь плакала Эприл.

– Мама, как жаль, что ты сама ничего не видишь, – проговорила она сквозь слёзы. – Может, тогда ты бы поняла, как мне больно видеть тебя такой. И как больно, что ты никогда мне ничего не рассказываешь. Это очень обижает.

Райли открыла рот, чтобы что-то сказать, но не смогла.

– Поговори с кем-нибудь, мам, – сказала Эприл, всхлипывая. – Не со мной, так хоть с кем-нибудь. Должен быть хоть кто-то, кому ты доверяешь.

Эприл умчалась в свою комнату и захлопнула за собой дверь.

Райли опустила голову на руки. Почему у неё ничего не получается с Эприл? Почему она не может уберечь дочь от всех своих неприятностей?

Всё её тело сотрясалось от рыданий. Мир полностью вышел из-под контроля, не оставив ни единой связной мысли.

Она сидела так, пока слёзы не перестали стекать по её щекам.

Тогда, взяв бутылку и стакан, она пошла в гостиную и села на диван. Она включила телевизор и стала смотреть первый попавшийся канал. Она не знала, какой там идёт фильм или телешоу, да ей и не было это важно. Она просто сидела, безучастно глядя на мелькающие картинки, а бессмысленные голоса заполняли пустоту в ней.

Однако она не могла остановить образы, наводнявшие её голову. Она видела лица убитых женщин. Она видела ослепляющее пламя горелки Петерсона, приближающееся к ней. И она видела мёртвое лицо Мари – когда та висела на верёвке и когда лежала в гробу.

По нервам поползла новая эмоция – та, которой она боялась больше всех остальных. Это был страх.

Она боялась Петерсона, и чувствовала его мстительное присутствие вокруг себя. Неважно, жив он или мёртв. Он забрал жизнь Мари, и Райли не могла стряхнуть с себя уверенность, что она сама – его следующая цель.

Ещё она боялась, возможно, даже больше, чем Петерсона, бездны, в которую падала прямо сейчас. Впрочем, не одно ли это и то же? Разве не из-за Петерсона возникла эта бездна? Этого Райли не знала. Кончатся ли когда-нибудь последствия её травмы?

Время для неё замедлилось. Всё её тело тряслось и болело от всепоглощающего и всестороннего страха. Она пила, но водка не приглушала его.

Наконец она пошла в ванную и, обшарив шкафчик с лекарствами, нашла то, что искала: трясущимися руками она достала прописанное ей успокоительное. Она должна была принимать по одной таблетке перед сном и ни в коем случае не смешивать с алкоголем.

Дрожа, она проглотила две таблетки.

Райли вернулась на диван в гостиной и уставилась в телевизор, ожидая, когда начнут действовать таблетки. Но они не работали.

Паника захватила её своей ледяной хваткой.

Комната закружилась вокруг неё, отчего её затошнило. Она закрыла глаза и растянулась на диване. Дурнота немного спала, однако темнота под веками была невыносима.

“Может ли быть ещё хуже?” – спросила она себя.

Вопрос был глупый, она сама это понимала: всё будет становиться только хуже и хуже. Лучше не станет никогда. Бездна бездонна. Она может лишь сдаться и полностью отдаться холодному отчаянию.

Она подошла к наивысшей точке уныния. Сознание оставило ее, и она погрузилась в сны…

Белый свет пропановой горелки в очередной раз прорезал тьму. Она услышала чей-то голос: