Когда осенние печали. Часть 2.

Анне было слышно в трубку, как хлопнула входная дверь квартиры Лапиных. Почти сразу же раздался громкий голос Леонида.

— Слушай, почему я должен искать тебя по всему городу?! — вместо приветствия Лапин обрушил на супругу гневную тираду, — Ты что, забыла, что Кристинку нужно встречать от подруги?!

— Мне кажется, это ты забыл, — несмотря на грубый тон мужа, Мила отвечала совершенно невозмутимо, лишь чуть приглушив голос, — а, вообще, здравствуй.

— Что я забыл?! — Лапин и не подумал ответить на приветствие, — Ты же знала, что она пошла к девчонкам! Если не получилось у тебя, могла просто мне позвонить, я бы сразу поехал за ней.

— А где она сейчас?

— Её уже везут! Сидоренко сам везёт… позвонил мне! А я ни сном, ни духом, на тебя надеюсь!

— Лёня, ты, наверное, забыл, что я сегодня собиралась в салон?

— Мне больше делать нечего, только помнить про твои походы в салоны!

— Мы вчера с тобой разговаривали, ты ещё сам сказал мне, чтобы я обязательно позвала с собой Аню!

— А, ну да… — Лапин резко сбавил тон, — Действительно… ну, и как? Сходили?..

— А ты не замечаешь?.. — судя по тону, каким Мила задала этот вопрос, она сейчас демонстрировала мужу новую причёску.

— Вроде бы то же самое… или нет?.. — видимо, при этих словах Лапин пожал плечами.

— Нет, не то же самое, — теперь голос Лапиной звучал несколько обиженно, — впрочем, ты прав… Всё то же самое.

…Анне было неловко слушать разговор супругов — судя по всему, Мила совсем забыла, что попросила её подождать и просто отложила трубку. К тому же, нужно было срочно идти в аптеку, но она не могла заставить себя нажать на отбой. Слова Людмилы о том, что Леонид сам посоветовал ей позвать её, Анну, в салон красоты, привели в замешательство. Что это было — простая вежливость, или она, действительно, так ужасно выглядит, что посторонний мужчина считает, что ей необходим поход к парикмахеру?!

…Но, судя по реплике его жены, он вовсе не обращает внимания на женские причёски… Или это касается только причёски самой Милы?..

…Пересилив любопытство, Анна всё-таки поставила трубку на базу. Всю дорогу до аптеки, которая находилась в соседнем доме, она чувствовала, как её щёки не просто горят — они буквально полыхают! Мало того, что ей пришлось лишних полтора часа просто ждать, пока увешанной драгоценностями Миле сделают модельную стрижку, а потом — дорогой маникюр, так, оказывается, всё это было с подачи Леонида! Но он прекрасно знает, что у них с Сашей сейчас финансовый напряг… Саша только вчера говорил с ним по телефону на эту тему.

И ещё этот кофе, за который заплатила Лапина…

Почему-то сейчас Анне казалось, что она выглядит жалкой, бедной родственницей… она успокаивала сама себя, что ничего страшного не произошло, ну, мало ли, предложил и предложил… Ну, заплатила Милка за кофе — невелики деньги… Она и сама бы так сделала в другой ситуации.

Но чувство неловкости не оставляло её до позднего вечера, и даже вернувшийся с работы Александр заметил волнение жены. На его вопрос, что случилось, Анна ответила уклончиво. В душе ей очень хотелось всё рассказать мужу… но она не знала, как передать ему подслушанный разговор, а, самое главное, как объяснить собственную реакцию на слова Лапина. Ответив что-то невнятное, она уселась возле больного сына и принялась поить его лекарствами.

— А это что такое?.. — поправляя длинную прядь волос, Анна заметила на Димкином лбу, рядом с виском, небольшую, но глубокую ссадину, окружённую явным синяком, — Дима, откуда у тебя эта царапина?

— Я нечаянно об угол ударился, — судя по тому, как сын отвёл глаза, он говорил не совсем правду, — да ерунда, мам. Завтра заживёт.

— Расскажи, как это было, — заподозрив неладное, Анна внимательно следила за выражением лица Димы, — как можно удариться об угол так, чтобы рассадить висок?

— Ой, мам, я уже не помню… — мальчик нарочно закрыл глаза, притворяясь, что хочет уснуть, — Не обращай внимания.

— Дима, ты хоть понимаешь, что это — висок?! — осторожно трогая подушечками пальцев травмированную кожу, Анна строго нахмурила брови, — А, если бы ударили чуть правее?

— Не ударили же… — нечаянно проговорившись, сын тут же попытался исправиться, — Вернее, никакого удара не было. Просто я не вписался в поворот.

— Не ври. Ты подрался?

— Мама, — Дима снова открыл глаза, — я ни с кем не дрался. Если бы я подрался, тебя бы вызвали к директору.

— Я всё равно узнаю правду. И не забывай, что обманывать родителей — нельзя.

— Я не обманываю…

Анна волновалась не зря. Несколько дней назад, ведя урок в одном из старших классов, она была вынуждена наказать одного очень дерзкого ученика — тот демонстративно расхаживал по классу во время урока, громко разговаривал и на замечания Анны не реагировал. На её требование дать дневник, ученик, которого звали Максим Казаков, только насмешливо скривил губы и ответил, что забыл его дома. Понимая, что парень врёт, Анна пообещала позвонить его родителям, но Казаков только рассмеялся.

"Можешь смеяться сколько угодно, но завтра же я вызову в школу твоего отца", — Анна старалась не повышать тона, но удавалось ей это с трудом.