Когда осенние печали. Часть 3

...Усталость накатила окончательно, лишь только Анна уселась в окрашенное белой краской металлическое вокзальное кресло. В отличие от прежних деревянных диванчиков, они не позволяли запоздалым пассажирам принять горизонтальное положение – мешали подлокотники. Державшаяся из последних сил эти несколько часов Анна была готова лечь прямо на полу… Сильнее этого желания был лишь страх оторваться сейчас от Александра.

…Их разделял только цилиндрической формы подлокотник… Привалившись к мужу, Анна невольно прижалась головой к его плечу… Она знала наверняка, что Саша её не оттолкнёт… Как знала и то, что эта внезапно возникшая душевная и телесная близость может оказаться последней в их отношениях.

Необычная обстановка располагала к откровениям… Можно было уже в который раз попросить прощения… попытаться что-то объяснить, оправдать свои поступки… даже сказать, что выдумала вторую измену – от обиды, от отчаяния, от чего угодно!.. Наверное, Саша бы поверил.

Но сердце подсказывало совсем другие слова… В них не было ни лжи, ни мольбы, ни надежды на милость… Просто они были гораздо честнее и искреннее…

- Я совсем не умею жить без тебя… - глядя перед собой, Анна заговорила тихо и без предисловий. – Совсем… Я постоянно совершаю какие-то глупые поступки… говорю не те слова… - она немного помолчала, потом печально улыбнулась краешком губ. – Зря ты называл меня командиром. Я командир только рядом с тобой, Саша… А без тебя я – ужасно глупая, слабохарактерная женщина… Иногда мне кажется, что без тебя меня просто нет…

…Она говорила ни о чём не прося, ни к чему не призывая, не давя на жалость. Слушая жену, Александр молчал. Никакие слова не смогли бы сейчас передать того, что происходило в его душе. С того момента, когда он увидел сегодня Анну, прошло несколько часов… Он то и дело ловил себя на мысли, что сейчас воспринимает жену как совершенно другого человека, с которым их случайно свела судьба…

…Это была совсем не та уверенная в себе, полная внутреннего достоинства Анна, которую он знал более трёх десятков лет. Даже в последние, трагические для них обоих месяцы та Анна старалась сохранять лицо. Она пыталась сократить всё увеличивающуюся между ними дистанцию, но получалось это как-то неумело и суетливо…

…Сегодняшняя Анна была другой, ранее незнакомой: растерянной, беззащитной, покорившейся обстоятельствам...

Как ни странно, эта резкая перемена не вызывала чувства справедливого удовлетворения… Глядя на жену, Александр испытывал щемящую жалость… Ведь, как ни крути, это всё равно была его Анюта… она нуждалась в нём, в его заботе, любви… а ещё – в его прощении.

.

…Осознание того, что в его власти сейчас казнить или миловать, вызвало ещё больший душевный дискомфорт. Роли судьи, а потом – палача всё ещё любимой женщины показались ему недостойными, даже оскорбительными. Казнить изнурённого чувством вины и раскаяния самого близкого человека, однажды проявившего слабость?..

Великодушие – признак силы… А разве сильный обидит слабого?..

Так и не дождавшись от мужа ни слова, Анна незаметно уснула на его плече. Осторожно высвободив руку, Александр обнял жену, теснее прислонил к себе, склонился головой к голове… Они сидели в опустевшем зале ожидания, и Саше казалось, что разочарование, боль, обида – всё, что мучило его в последнее время, осталось где-то там, далеко позади…

А здесь – лишь он и Анна… единственная любимая им женщина, которая, несмотря ни на что, продолжала жить в его сердце…

…СВ-вагон мягко покачивался на рессорах под перестук колёс. Купе было мягким, двухместным, но сейчас Анна была бы рада любой, пусть самой жёсткой полке, лишь бы можно было улечься, расслабить утомлённое тело и уснуть. Она даже не дождалась кофе – проводница принесла стаканы, когда уставшая от двух бессонных ночей Анюта забылась глубоким сном. Сидя напротив, Саша не сводил глаз с жены… Когда-то он сказал ей, что не променял бы её на все богатства мира… и это было чистой правдой.

Это было правдой и сейчас… Грешная, виноватая, полная позднего раскаяния… она и сейчас была дороже всех богатств. Дом, уют, налаженный быт… всё это было нелегко оставить, шагнув в новую жизнь… Но даже если бы перед ним стоял выбор – остаться в родном доме, среди детей и внуков, но без жены, или уйти в никуда вместе с Анной, он выбрал бы второе…

- Да… - услышав звонок, Александр поднёс телефон к уху, заговорил негромко. – Привет, сын… Спасибо за поздравление! Да, билеты взяли на самый ранний… Мама?.. Мама спит… Мы уже в поезде… Едем домой!

ЭПИЛОГ.

- Папа, ну, пожа-а-а-луйста!.. – Валерка трогательно смотрел на Диму своими синими-пресиними глазищами, одновременно теребя его руку. – Ну, можно мы с дедушкой и бабушкой останемся ночевать?..

- Ну, позя-а-а-юста!.. – стоя рядом, маленькая Анюта всем своим видом выражала солидарность с братом.

- Завтра я вас сам привезу к дедушке с бабушкой, а сегодня – домой! – «строгий» отец нарочито сдвинул брови, однако сердитым быть не получалось – сквозь напускную строгость так и просвечивала радостная улыбка.