Когда остановится сердце

В жизни самого Юргена в это время уже произошли важные перемены. И главное – к тому времени, как он стал поглядывать в сторону соседского сада с проживающей в нем чудесной девушкой-пианисткой, он успел определиться, останется ли он жить в Марксе или отправится вслед за своими близкими в Германию. Недавно с женой по ее же просьбе развелся и отпустил ее с сыном-подростком в Германию – насовсем. Многие марксовские немцы уже туда уехали, и никто еще не вернулся. Письма из Германии писали восторженные, звали за собой в новую, совершенно другую, европейскую, сытую, но чужую (и это Юргена, любившего Маркс, Волгу, рыбу и свой дом, отпугивало больше всего) жизнь.

Он и сам не понял, как мог вот так легко расстаться с женой. Вероятно, почувствовал, что и она тоже стала ему чужой. Как далекая Германия. А то, что сын уехал, так он даже порадовался за него, чувствовал, что там ему будет лучше и что с его мозгами он многого там добьется. Да и язык Александр знал с детства, Юрген с ним часто по-немецки говорил, как с Юргеном самим в детстве занимался его отец.

Отправил семью и почувствовал даже какое-то облегчение. Ведь так много всего сопутствовало принятию этого решения. Оформление документов, разговоры, сборы, визы, билеты… Когда же он остался один, то первые несколько дней приходил в себя, внушая себе или даже убеждая себя в том, что он принял правильное решение, а потом сам поверил в это и окончательно успокоился.

Потом началась серия звонков из Германии, звонила жена, очень эмоционально рассказывая о том, куда и как их расселили, сколько дают марок на жизнь и сколько стоит пиво или курица. Все постоянно сравнивала – уровень жизни маленького провинциального Маркса, где она прожила практически всю свою жизнь, с уровнем жизни такого же приблизительно по размеру городка в Германии, и каждый раз, как казалось Юргену, разговаривая по телефону, находилась в каком-то странном, словно полупьяном состоянии от обрушившихся на нее перемен. Это потом он узнал, что в тот период она была как раз дружна с какой-то женщиной, тоже русской немкой, приехавшей в тот же городок из Казахстана, подсадившей ее на пиво. Разговаривал он подолгу и с Сашей, сыном. Тот был более сдержан в своих чувствах, все рассказывал по существу. Его больше интересовало совершенствование языка и возможность учиться. Чтобы сын или жена скучали по нему, он тоже как-то не заметил, хотя сам он начал скучать по Саше сразу же, как только проводил сына в аэропорту Саратова. Он долго стоял у полосы, разделяющей пассажиров и провожающих, смотрел на проплывающие мимо него за изгородью огромные самолеты, готовящиеся к взлету, пытаясь понять, на каком именно полетят его близкие, и когда наконец все самолеты поднялись один за другим и улетели и площадка перед взлетной полосой опустела, понял, что пропустил что-то главное, важное, и пожалел, что провожающих не пускают к самому трапу…

Юрген Кох был предпринимателем, имел свою коптильню, где коптил свинину и волжскую рыбу на продажу, но всегда мечтал открыть свой ресторан. Его бывшая жена Берта как могла отговаривала его от этой затеи, считая, что ему не стоит рисковать, что у него и так дела идут неплохо. На что Кох отвечал, что бизнес надо развивать и что когда у него будет свое собственное заведение, то гораздо больше появится покупателей на мясо и рыбу. Что человек, попробовавший копчености в качестве закуски к пиву (а пиво в Марксе особенное и очень вкусное, любители этого напитка специально приезжают за ним сюда из областного центра), захочет купить их и домой, потом расскажет друзьям-приятелям… Конечно, Кох не рассчитывал на это, но ему всегда хотелось иметь уютное заведение с дубовыми столами, крепкими стульями и охотничьими ружьями, которые украшали бы стены. Глупо было бы объяснять жене, что его коллекция старинных ружей и ножей уже настолько велика, что не помещается дома, да и людям хотелось бы показать всю эту красоту. Он представлял себе, как бы она рассмеялась ему в лицо, признайся он в истинном мотиве – своем желании показать людям свою коллекцию, а заодно (почему бы и нет?) завести полезные знакомства для сбыта копченостей.