Когда открыты двери Рая…

И за улыбкой спрячу вновь сомненья. Быть может, без тебя вся жизнь забвенье. Быть может, сон, забвенье — это жизнь. Я на краю, с улыбкою… "Держись"… Сомкну ряды советов и запретов. В тени церквей, костёлов, минаретов я посмотрю на небо…Пустота. Да, я не тот, и ты уже не та. И сказка поросла сибирским мохом. Драконы в книгах. Рыцари в стихах. Но вдруг по сердцу льдом, огнём и током. И завершится предпрощальный взмах. Руки. Твоей. Коснуться бы и скрыться. Чтоб не мечтать, не помнить, не молить. Но память бьётся, словно в клетке птица. О, если б эту клетку отворить. Но нет ключа. Кровь слишком горяча. Рассудок слишком холоден и точен. Я как клинок. Иззубрен, вновь заточен. И закалён.

Быть может, я прощён?

Собой, далёким небом… И память милосердно тает снегом. Осколком льда и полуночных снов…

Как много слов…Над правдою покров, над страхом, что придётся оглянуться, и беспокойно в пять утра проснуться. Увидеть — я один, ты не одна. Прости. Права. Конечно, ты права. И мне ли спорить? Мне ли понимать? Осталось верить, безнадёжно ждать.

Легко склонюсь и задержу мгновенье. Коснусь твоей руки я лёгкой тенью. И прочь уйду. Забуду? Не пойму? Куда рассудку в бой, где бьётся сердце? Клинок из ножен, En garde и терция. Укол так точен, твой ответ точней. И сердце бьётся тише, холодней. Дуэль двух взглядов. Как не проиграть, когда твои глаза сияют светом. Стальной клинок истает ломким пеплом. Как проиграть? Да просто. En garde.

Ты в мыслях, в пламени, в молитве…Ты везде.

Но не со мной…

Ты не моя… Как жаль…

И я не твой."

Боль… Сердце зашлось в истерике, когда память вернулась алым пламенем далёкого рассвета.

Адам скрючился в кресле — переждать, перетерпеть, переболеть. Он знал, что это пройдёт — скоро, скоро. И тогда получится здраво рассуждать, настроиться на того паренька.

А ведь Дмитрию даже похуже… Всё его естество нацелилось на встречу с любимой.

— Ничего, — прошептал Адам, — ничего у тебя, малыш, не получится.

Ненависть омыла прохладной родниковой водой рассудок — и Адам расслабился. Первый приступ самый тяжёлый.

Где-то рядом запульсировало обжигающее тепло истинной любви. Адам мысленно отстранился — только бы не поддаться этому… Значит, аналитики "HATE" не ошиблись — андрогин где-то поблизости. В городе. Теперь Адам знал, куда направляется парень. На вокзал. Поезд… "Киев — Москва". Странное знание такого же проклятого. Глупый мальчик — был бы постарше, вырвался бы из города самолётом или машиной. Так нет же, поездом.

Тоненько пропел телефон — предупредили, что подъехало такси. Адам провёл рукой по книжным полкам, выключил компьютер. Трудно покидать свой замок, да, рыцарь? Замок, в котором никто никогда не будет тебя ждать.

Пора.

Адам сделал ещё один звонок — назначил встречу около поезда парням из "Управления по борьбе с компьютерными преступлениями", чтобы дать им последние указания. Точнее они сами настояли на встрече — видимо особо не поверили его коду и допуску. Что ж, их право… Полномочие, которые предоставлены Адаму, кого угодно удивят. Он разве что Луну не мог с неба достать. Хотя… Если обратится в NASA…

На вокзале его уже ждали. Возле вагона топтался майор и двое в штатском.

— Меня ждёте? — поинтересовался Адам.

— Майор Пётр Нечайко. Покажете документы? — протянул руку майор.

— А если нет? — Адам не стал спорить и отдал документы.

— Так. Адам Кшетусский, полковник… Ага. "Кобра". Вы поляк, Адам?

— Наполовину, — легко улыбнулся Адам. — Мать русская. Итак, Пётр, продолжим? Вы убедились в моих полномочиях?