Когда отступает фантастика

Теперь уже опыт следовал за опытом. Д’Эрелль брал растворенную неизвестным агентом культуру дизентерийных палочек, фильтровал ее и каплю фильтрата переносил в свежую культуру. Через 15 часов дизентерийные микробы растворялись. Из этой культуры также готовился фильтрат. Опыты повторялись многократно, но с каждым последующим переносом капли фильтрата из предыдущего посева в свежую культуру активность неизвестного агента не только не ослабевала, но, наоборот, возрастала.

Было ясно (вспомните пассажи Ивановского), что в фильтрате присутствует нечто живое, способное к размножению за счет гибели дизентерийной палочки. Бактериофаг — пожиратель бактерий, так назвал д’Эрелль открытое им существо. «Я потому называю его живым существом, — писал в 1921 году д’Эрелль, — что ассимиляция пищи, способность размножаться принадлежат к числу важнейших признаков жизни».

Сообщение об открытом д’Эреллем живом агенте, «пожирающем» бактерий, появилось в докладах французской Академии наук в 1917 году и сразу же привлекло внимание ученых. К этому моменту микробиология как наука уже, если можно так выразиться, достаточно созрела, чтобы принять столь удивительное открытие. Со времени первых работ Ивановского прошло четверть века, и фактов, показывающих, что многие болезни человека, животных и растений вызываются вирусами, накопилось немало.

И все-таки не каждый микробиолог мог сразу поверить, что микроскопические живые существа — бактерии, являющиеся виновниками болезней высших организмов, сами подвержены болезням, вызываемым вирусами.

Но факты — вещь упрямая, тем более что открытие д’Эрелля быстро получило подтверждение в работах других исследователей.

Вспомнили и не замеченную в сумятице войны статью английского бактериолога Туорта, описавшего еще в 1915 году растворение стафилококков. Растворяющий агент в этих опытах так же действовал и при переносе фильтрата исходной культуры в свежую. Выяснилось, что еще в конце прошлого века в журнале «Русский архив патологической и клинической медицины» подобные же наблюдения над культурой возбудителя сибирской язвы в дистиллированной воде были опубликованы русским микробиологом Николаем Федоровичем Гамалеей. Просветлявшаяся при этом жидкость, так же как и в опытах д’Эрелля, приобретала способность растворять свежую культуру бацилл сибирской язвы. Непонятное исчезновение холерных вибрионов наблюдал при исследовании вод реки Куры талантливый грузинский микробиолог Элиава.

Казалось бы, д’Эрелль не открыл ничего нового. Думать так было бы большой ошибкой и несправедливостью. Огромная заслуга д’Эрелля перед наукой в том, что он был первым, кто сумел понять общебиологическое значение открытого им вируса бактерий, сумел правильно описать природу наблюдавшегося явления и объяснить ее действием именно живого начала.

Работы д’Эрелля послужили резким толчком к развитию общей вирусологии. К настоящему времени бактериальные вирусы подверглись, пожалуй, более интенсивному исследованию, чем какие-либо другие, так как бактерии представляют идеальный объект для работ такого рода. Условия существования, механизмы размножения и даже морфология (строение) фагов теперь уже изучены весьма подробно.

С открытием бактериофагов раздвинулись и границы познания человеком органической природы, границы жизни. Стало ясно, что, кроме мира микробов, видимых в микроскоп, существует столь же огромный и принципиально иной мир вирусов, поражающих как все высшие организмы, так и самих микробов. А если вспомнить, что в те времена медицина еще не имела «магических пуль» — сульфамидов, что антибиотики еще предстояло открыть, станет понятно, какие большие надежды связывались с открытыми д’Эреллем бактериофагами — пожирателями болезнетворных бактерий.

Казалось, что ключ к победе над бактериальными инфекциями найден.

Вирусы против микробов

12 июля 1925 года в египетский порт Александрия вошел греческий пароход. Обычный карантинный осмотр команды, и дежурный врач с ужасом констатирует: на судне чума, больны двое матросов. О случившемся сразу же сообщают директору располагающегося в Александрии Международного санитарного комитета. Этот пост занимает теперь уже знаменитый д’Эрелль.

Немедленно он приступает к изготовлению противочумного бактериофага, а на корабле в ту же ночь к двум больным чумой прибавляется третий — судовой офицер. Опасность эпидемии назревает.

Прежде всего д’Эреллю необходимо вырастить культуру чумного микроба. Возбудитель взят у одного из больных, посеян в питательный бульон и помещен на сутки в термостат. Когда культура хорошо развилась, д’Эрелль добавил к ней каплю взвеси противочумного бактериофага, выделенного им из испражнений крысы еще в 1920 году.

Проходит несколько часов, и культура чумной палочки светлеет. Бактериофаг свое дело сделал. Теперь остается культуру отфильтровать, ввести фильтрат больным и ждать результатов, надеясь на успех.