Когда отступает фантастика

Исходя из этого, английский ученый Дотти поставил перед собой цель: развернуть молекулу ДНК на две цепочки, составляющие спираль, а потом попробовать собрать ее заново. Эту трудную задачу удалось решить, используя реакцию молекул ДНК на разность температурного перепада. В результате действия определенных температур в растворе оказывались односпиральные цепочки молекул ДНК. Никакой биологической активностью такие «полумолекулы» не обладали. Однако, меняя условия опыта, можно было вновь собрать половинки в двухспиральные молекулы. Восстановившаяся таким образом нуклеиновая кислота снова обладала биологическими свойствами. Она воспроизводила в потомстве все признаки микроорганизмов, из которых была ранее выделена. Так был найден способ «разборки» и «сборки» молекул нуклеиновых кислот.

Но Дотти пошел дальше. А что, если для опытов взять ДНК от разных микроорганизмов, обладающих разными свойствами? Допустим, от микробов, невосприимчивых к пенициллину, и от микробов, невосприимчивых к стрептомицину. Поместив их ДНК в один раствор, попробовать затем разделить их на «полумолекулы», а потом собрать заново в молекулы целостные. Что произойдет? Ведь обязательно случайно какие-нибудь чужие половинки соединятся вместе. Тогда должен возникнуть организм, обладающий новыми свойствами. Он будет невосприимчив и к стрептомицину и пенициллину. Такова была идея эксперимента.

После многих трудов опыт, когда из десятков тысяч молекул нужно было выделить лишь единичные гибридные молекулы, обладающие смешанными свойствами, удался. Это был новый шаг по сравнению с работами Френкель-Конрада и Шрамма. Здесь удалось создать организмы, которые сочетают свойства двух исходных форм, используя при этом только чистую ДНК. И если Шрамм и Френкель-Конрад сумели провести гибридизацию на уровне молекул, создавая новый нуклеопротеид, то Дотти удалось из половинок молекул создать новую гибридную молекулу ДНК.

Так на наших глазах были сделаны первые шаги к расшифровке тайны наследственности и синтеза белка. Благодаря успехам молекулярной биологии перед наукой открылись необозримые горизонты управления наследственностью микроорганизмов, растений и животных, излечения наследственных болезней, новых методов борьбы с вредными вирусами и бактериями.

Может быть, некоторым это покажется фантастикой, но я уверен, что недалеко время, когда наука начнет создавать живые клетки ранее неизвестных растений и животных.

Вспомните, в какие глубокие тайны микромира проникли ученые всего за 70 лет, прошедших со времени открытия Ивановским первого вируса. А с каждым годом темпы развития науки нарастают. Можно смело сказать, что за последние 15 лет в области познания физико-химических основ жизни сделано больше, чем за все время развития биологии.

Через смерть к жизни

Трагедия в космосе

Космический корабль с субсветовой скоростью идет к Земле. Остается несколько дней пути, и космонавты, измученные длительным полетом в глубины галактик, с нетерпением ждут мига возвращения на родную планету.

На корабле все автоматизировано, а поэтому экипаж состоит всего из двух человек: командира корабля и его жены.

Экспедиция задание выполнила, и, хотя связь с Землей нарушена, а время там, согласуясь с теорией Эйнштейна, убежало намного вперед, будущее не тревожит супругов.

Трагедия разразилась неожиданно. Крупный метеорит пробил обшивку корабля, и в отсек, где работала жена командира, ворвался космический холод. Смерть была мгновенной.

Теперь уже экипаж звездолета состоит из одного убитого горем человека. Когда же ему, наконец, удается овладеть собой, он… решает доставить остекленевший труп жены на Землю. Там за время их отсутствия прошло столетие, и смерть уже должна была отступить перед прогрессом науки. Он верит в это…

Такова сюжетная канва одного из научно-фантастических рассказов Глеба Анфилова.

А вот роман Георгия Мартынова «Встреча через века». Он тоже научно-фантастический. Здесь герой, погибший в сороковых годах нашего века, возвращается к жизни уже в другой эре развития человечества, через тысячу лет.

Часто, когда читаешь такое, невольно закрадывается мысль, а не слишком ли автор, мягко говоря, расфантазировался? Есть ли здесь научная основа? Не являются ли все эти «воскрешения» фантастикой чистейшей воды?

Уж слишком свободно пользуются писатели-фантасты этим приемом, не приводя в подтверждение подобных возможностей никаких аргументов. Но только ли писатели?

В Москве, в Нескучном саду, в один прекрасный день появился мамонт. Огромное ископаемое обрывало ветки подстриженных тополей и топтало газоны, не обращая внимания на грозящие штрафом таблички и свистки милиционеров. К публике, глазеющей на чудо, мамонт относился с мирным безразличием великана. Он явно был доволен своим существованием и вторым рождением.