Когда отцовы усы еще были рыжими

На столе лежали подарки для Вилли: от отца - наш последний том энциклопедии, чтобы Вилли в часы наименьшего наплыва посетителей мог расширять свой кругозор; от меня - сапожная щетка с изображенной - на ней панорамой Бранденбургских ворот; от господина Йеллинека - бутылка Штейнхегера {Можжевеловая водка}; а Фрида воплотила в жизнь свою идею вырезала лобзиком табличку и выжгла на ней стишок:

Тому, кто всем мирским невзгодам

Бросает храбро вызов год за годом,

Желаю обрести укромный уголок,

Где бы порой весь мир забыть он мог.

{перевод М. Френкеля)

Вилли от умиления не знал, на что ему раньше смотреть, он то и дело протирал мизинцем уголки глаз и усиленно моргал, что, впрочем, мало помогало, слезы уже катились по впалым щекам, стекаясь под задранным подбородком в блестящее жемчужное ожерелье. Теперь он благодаря сюртуку, галстуку и новому воротничку выглядел не менее нарядно, чем стол с подарками.

Всем нам тоже нелегко было скрыть свою растроганность, даже управляющий всхлипывал.. Мы дали Вилли спокойно налюбоваться - подарками. Потом я завел граммофон. На этот раз я выбрал "Нет у меня авто, нет рыцарского замка", песню, которая нам с отцом всегда была очень близка. Но тут она, кажется, не произвела на отца большого впечатления, он давно уже оттягивал указательным пальцем воротничок рубашки и был бледнее обычного.

- Что с тобой? - тихонько спросил я.

- Фрида, - беззвучно выдохнул он, - куда девалась Фрида?

Я в смущении оглянулся. Нет, здесь были только мужчины.

"Моя голубка, я тебя люблю", - запел какой-то господин на пластинке.

- Фрида! - в отчаянии воскликнул отец. - Бога ради, Фрида, где ты?

- Здесь, - раздался ее ворчливый голос.

Мы кинулись к двери.

Фрида сидела за дверью на весах, стрелка которых нервно дергалась туда-сюда. Фрида курила, а из кармана ее залатанной спортивной куртки торчали еще три непочатые пачки сигарет.

- Бог ты мой! - с облегчением воскликнул отец. - Но скажи, почему же ты не входишь?

- Слушай, - сказала она, мрачно глядя на отца сквозь облако дыма, - ты разве не можешь прочесть, что написано на ваших дверях?

- О, небо! - закричал отец. - Прости меня.

А не хочет ли Фрида, прежде чем мы пойдем наверх продолжить праздник вместе с управляющим, еще разок пожелать Вилли счастья?

- Зачем? - сказала Фрида, явно не в духе, и кивнула на приоткрытую дверь. - Смотри, он уже при исполнении служебных обязанностей.

Мы заглянули в щелку.

Там стоял Вилли и рукавом своего сюртука сосредоточенно начищал кафель,

НАШЕ ОБЩЕНИЕ С ГНОМАМИ

Я не знаю, как отец до этого дошел; может быть, он их только выдумал. Но может быть, действительно в них верил. Так или иначе, но он считал: хорошо было бы знать, что, кроме ангелов и прочих эфирных созданий, существует еще и нечто более осязаемое, гномы, например,

- Ангелы, - говорил отец, - чересчур обидчивы.

Чего уж никак не скажешь о гномах. Наоборот, они как раз больше всего пеклись о тех, от кого ангелы с возмущением отвернулись, а поводов для этого у ангелов всегда бывало достаточно.

И внешне отцовы гномы тоже были совсем особенные. На первый взгляд они походили на обыкновенных гномов. Но если присмотреться попристальнее, то можно заметить кое-какие отклонения от привычного гномьего облика. К примеру, у них крылышки, как у майских жуков, и лягушачьи лапки. Иногда ночью слышно, как эти лягушачьи лапки шлепают по лестнице. Зимой они носят подбитые шмелиным мехом домашние туфли из скорлупы грецких орехов.

Только вот какие они с лица, отец не мог мне точно объяснить. Поэтому он часто прибегал к помощи фотографических портретов Шоу, Толстого и адмирала Тирпица.

- Так что приблизительно ты можешь их себе представить, - говорил отец, - во всяком случае, в том, что касается бород, а лица у них, конечно, куда симпатичнее.

К несчастью, бабушка проведала, что мы так любим гномов. Она не слишком часто вспоминала о нас, считала отца асоциальным и неудачником. Но каждые несколько лет на нее вдруг по непонятной причине нападала сентиментальность, и тогда она нежданно-негаданно вваливалась к нам, дарила что-нибудь ненужное и по любому поводу нещадно к нам придиралась. Так продолжалось с неделю, потом она вдруг снова исчезала на долгие годы.

Но тут, как уже сказано, она прознала о нашем увлечении гномами, пожалела, что неправильно воспитала отца, и не могла успокоиться, покуда не купила гнома, который, как она с раздражением утверждала, был точно две капли воды похож на гномов, порожденных нашей фантазией, - более того, он был даже выше их на целую голову.

Не гном, а страшилище около метра в высоту, он казался бородатым младенцем, которого натерли салом, и похвалялся своими блестящими туфлями с пряжками, синим передником без единой складочки, трубкой в виде цветочного горшка, деревянными граблями и розовой лысиной и в довершение всего напоминал отцу его начальника.